Собрав все необходимое, я переоделась в платье поверх которого накинул черную длинную накидку с капюшоном и вышла к ожидавшему меня мужчине. Вручив Юстасу тяжелую поклажу, я направилась в Гремячево.
В том, что дела действительно плохи, я увидела еще на окраине леса. Сороки кружили над деревней и по-вороньи кричали.
Улицы, некогда оживленной деревни, были пусты и тихи. Люд прятался в домах, коты не сходили со двора, а собаки забились в будках.
— Давно у вас так?
— Уж третий день пошел, — всхлипнул Юстас.
Я постаралась настроиться на природу и почувствовать ее настроение. Что-то мне мешало, что-то чужое и недоброе кружило вокруг.
Около дома старосты я остановилась и закрыла глаза. Грязно-серая дымка медленно сочилась из под двери и из окон.
— Поспешим, — холодно заметила я и вытащила из корзинки сухой чертополох.
Стоило бросить веточку на порог, как дымка возмущенно затрепетала и дернулась в сторону.
«Дуб Дубович, помогай» — мысленно обратилась я к покровителю и вошла в дом.
Олеус тут же подскочил из-за стола и метнулся к отцу.
— Что?.. — прошептал староста.
Парень лишь покачал головой.
Не теряя времени я прошла в соседнюю горницу. Там, на кровати лежала молодая девушка, а около нее рыдала резко постаревшая мать.
— Здравствуйте, — тихо поздоровалась я.
Женщина вздрогнула и обернулась. Поняв, кто я такая, вскочила на ноги и кинулась ко мне.
— Помогите, молю…
Воспаленные от слез глаза матери выворачивали мне душу.
— Мы ничего не пожалеем…
— Я попробую помочь, — заверила я женщину и подошла к болезной. — Воды в тазу холодной принесите и корзинку мою.
Словно только ожидая моей команды, Олеус вошел в горницу с моими вещами. Мать тем временем побежала за водой.
— Выйди, — попросила я парня, таз с водой на пороге оставьте и пока не позову, в горнице не появляйтесь.
— Хорошо, — кивнул сын старосты и вышел вон.
Я приступила к осмотру девушки. Молодая, худая и бледная Устинья больше походила на приведение, чем на человека. Впалые щеки, синие губы сливались в единое нездоровое полотно и только открытые, слегка выпученные глаза выделялись на лице. Девушка не реагировала на меня, как и на любые другие движения в комнате. Прикоснулась к руке девушки и почувствовала холод… могильный холод. Она медленно умирала — в этом я не сомневалась.
— Что произошло? — обратилась я к девушке с вопросом, но ответа не получила.
Откинув одеяло, осмотрела тело девушки. Ни ран, ни синяков я не обнаружила. Положила ладонь на живот, прислушалась к себе и поняла, что с организмом девушки все в порядке. Насилия физического над ней не было.
