— Все спасибо, — развернулась и ушла, унося с собой мой маленький сверточек счастья.
В груди больно защемила тоска. Мне отчего-то вдруг почудилось, что я вижу сыночка в последний раз.
— Даша, вы что — то разволновались, — засуетилась возле меня врач-анестезиолог (как я поняла), — что случилось, Даша, успокаиваемся, так и кровотечение не долго спровоцировать.
— Светлана Игоревна, — голос Людмилы, — что происходит?
— Даша, Даша, — зовет меня женщина, а я не могу успокоиться, не могу справиться с навалившейся тоской, которая пронзает мое сердце, будто ядовитая игла, пропуская через трепещущую плоть свою отравленную нить и стягивает-стягивает, так сильно, что … в глазах начинает темнеть.
— Светлана Игоревна, да подколите же ей димедрола, чего вы ждете …
— Даша, сейчас ты поспишь немного …
Это были последние слово и звуки, которое мне довелось услышать в операционном кабинете, где на свет появился мой маленький Валерочка.
Тот же день.
Отец сидит передо мной мрачнее тучи. Его глаза метают молнии, и взгляд такой тяжелый, что хочется спрятаться от него.
Оперевшись на локти о столешницу он навис над ней всем телом, напоминая при этом несокрушимую гору. И каждый, кто бы сейчас оказался на моем месте уже давно поседел или обмочился со страха, который вселяла вся его грозная натура.
Ну а я … Я, думал… Смотрел ему за плечо и думал, какая мразь могла проболтаться бате о том, что нашего с Элиной ребенка родила сегодня другая женщина.
— Ты мне вот скажи, сын… — отец сделал паузу, а я вопросительно поднял бровь, — смотрю на тебя и не могу понять в кого ты у нас такой лох.
— Все пап, я с тобой не хочу ругаться, но и в таком тоне не буду с тобой разговаривать. Я уже тебе высказал свою позицию, — поднимаюсь со стула…
— Сядь! — рыкнул он.
— Пап на меня это не действует, ты путаешь меня со своими подчиненными.
— Данил, сядь на место, — сквозь зубы цедит отец, а в глазах дьявольский огонь полыхнул.
— О'кей! — падаю обратно в кресло, — что не так-то? что ты взъелся?
— Это я взъелся? Это ты… ты сын, лишаешь меня отрады, понянчить моего внучка. Как ты мог так поступить с отцом и матерью? — он театрально прижимает широкую ладонь ко лбу, — мы с матерью, еле смирились с вашей псевдоматерью, ну думаем ладно, молоды зелены, Элина твоя потом локти кусать себе будет, когда поймет, какую ошибку совершила… — я только хотел было открыть рот, чтобы защитить супругу, когда отец поднял руку в вверх, — … не надо мне заливать про ее здоровье, мои люди все пробили… господи, ты что до сих пор не понимаешь, что от меня невозможно ничего утаить…
