— Разве ты не этого хотела, моя маленькая шлюшка? Чтобы я трахнул тебя, а ты бы выдала часть записи за домогательства? Разве не за тем пришла сюда? И рыбку съесть, и кое-куда сесть?
Чувствуя на глазах слезы, я помотала головой.
— Нет? Тогда для чего записывала?
И снова в полном разладе с грубыми и обидными словами, рука его медленно поднялась к моему лицу, заправила выбившуюся из-за уха прядь волос — нежно, чуть касаясь. А потом спустилась ниже — туда, где топорщились сквозь тонкую, вязанную материю две маленькие, безнадежно твердые горошины.
— Твое тело говорит за тебя, Семенова… — прошептал Знаменский.
И сделал это. Перешел черту.
Дотронувшись до моей груди, утопил ее в своей большой ладони. Потом слегка сжал и повел большим пальцем по соску, вминая его широкими, круговыми движениями…
— Ооо…
Стон вырвался из моего рта совершенно против воли. Ноги стали ватными, и я бы точно упала, если бы не его колено между бедер. Но, ей богу, лучше бы я упала, чем это колено — в одно мгновение оно оказалось прямо там, вжимаясь в и так ноющую от напряжения промежность!
— Тебе же нравится, Семенова… Ну… скажи мне… — наклонившись, бормотал он мне в шею, заставляя вздрагивать от каждого звука, от каждого горячего облачка воздуха, щекочущего кожу. — Скажи… И я дам тебе все, что ты хочешь, и еще чуть-чуть…
Это было истинное восстание тела против разума.
И оно победило, это тело. В то самое мгновение, когда колено в очередной раз толкнулось вперед, изображая всем понятное движение, я просто не выдержала — подалась ему навстречу, обвивая руки вокруг крепкой мужской шеи.
И тут же будто лавина ласк и поцелуев обрушилась на меня. Его руки и губы были везде, мяли и сжимали мое тело во всех запретных местах — сводя с ума, не оставляя никакой надежды, что я выйду отсюда, сохранив хоть какое-то достоинство.
— Девочка моя… скажи, что ты хочешь… что тебе нравится… — жарко шептал он то в одно ухо, то в другое, и я чувствовала, знала, что еще немного этого страстного шепота, еще немного его рук и губ, атакующих все мои чувствительные места сразу, еще немного колена между ног, и я не выдержу — кончу прямо здесь, у этой лестницы, не дожидаясь «грязного» секса на столе…
И это будет конец всему, настоящий, безнадежный конец, потому что я не переживу такого позора…
— Скажи мне, Семенова…
— Да… — пропело мое тело моим же голосом. — Я хочу… хочу… Еще… Пожалуйста…
Все вдруг остановилось — поцелуи, касания.
Сантиметр за сантиметром, мужчина, чуть не доведший меня до оргазма даже не раздевая, отстранился.
