— Спасибо, Семенова… — пробормотал он, сам явно не в силах оторвать взгляда от этого непристойного действа. — Ты очень мне помогла.
Достигнув кромки юбки, его пальцы утонули в ней, и я задохнулась, ожидая худшего… или лучшего.
Но вместо всего этого, он просто взял и вытащил из кармана поставленный на запись мобильник. Медленно поднял его к лицу, перевел на меня торжествующий взгляд и ухмыльнулся.
А потом, отчетливо и ясно проговорил, держа вещицу у самого своего рта.
— Что ж… Давай разбираться, в чем там у тебя проблема.
И, ткнув пальцем в красный кружок внизу экрана, выключил приложение.
* * *
— А теперь, Семенова… как говорят в суде — «не для протокола»… — сунув телефон обратно мне в карман, Знаменский снова поднял руку и провел костяшками пальцев по моей разгоряченной щеке. — Мне кажется, или ты только что пыталась посадить меня в тюрьму лет эдак на пять?
Я громко сглотнула слюну. Это был какой-то сюрреализм — прикосновения шли в полный разрез со словами. Даже его голос гладил, вместо того, чтобы бить — обволакивал меня, подобно сладкой патоке.
Надо было что-то ответить, придумать отмазку, оправдываться… или наоборот, обвинять и возмущаться… Но мозги мои плыли, а все ощущения сосредоточились в одной лишь точке — там, где он гладил меня по щеке.
А он, будто нарочно, не останавливался — трогал и трогал, забирая все больше в сторону рта. Наконец, достигнув губ, приоткрыл их большим пальцем.
О, это был почти поцелуй. Во всяком случае, меня дернуло так, как если бы он раскрыл мои губы языком, а не пальцем.
— Ты хотела совратить меня, глупая девочка? — спрашивал он, проникая все глубже. — Явилась сюда — разодетая, как аккуратная, маленькая шлюшка… с этим примитивным устройством в кармане… А потом что, Семенова? Собиралась сдать меня? Или… поиграть? А может, шантажировать?
Из-за шума в ушах я плохо понимала, о чем он говорит. Непроизвольно прикусив подушечку его пальца, я провела по ней языком.
Он резко втянул сквозь зубы воздух, отдернул руку.
— Чего ты хочешь от меня, Катерина?
Отпусти меня… пожалуйста…
— Х-хочу экзамен… пересдать… — зубы стучали так, что хотелось прижать челюсть снизу ладонью.
Виктор Алексеевич в удивлении вздернул бровь.
— И все?
Я резко кивнула.
— Тогда почему… — опустив взгляд, он бесстыдно уставился на мою грудь, — почему ты выглядишь так, словно возбуждена до предела?.. Стоять!
В ответ на мой отчаянный рывок, он просунул ногу промеж моих коленей и прижал меня к перекладине лестницы.
