Лесное лихо | страница 55
– Это они, – сказал один из слушателей – костлявый, морщинистый, с клочковатой бородёнкой и вытекшим левым глазом.
– Кто «они» -то? – грубо, чтобы скрыть невольный испуг, спросил третий.
– Добрый Народ, – со значением сказал второй. – Украли и порчу навели. Им это раз плюнуть. Проклятое племя, нежить ночная…
– Говорят, когда-то это была их земля, пока свет Истинной Веры не загнал этих демонов в пустоши, под землю, в леса и гнилые болота… – прошептал плотный бородач.
– Ты поосторожнее, давай, что ли…
– А что?
– А я вам сейчас объясню, «что»! – раздался поблизости четвёртый голос – ясный и властный. Трое собеседников подпрыгнули. Возле них стоял крепкий подтянутый мужчина, в котором всё было среднее. Средний возраст, средний рост, среднее, незапоминающееся лицо, средней длины борода, средняя одежда – такую можно увидеть и на горожанине, и не деревенском выходце, и на бедняке, который принарядился, и на богаче, который по какой-то прихоти решил незаметно вмешаться в толпу простых людей. Всё было среднее и обыкновенное. Необыкновенным был только взгляд – умный, хищный, цепкий.
Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы узнать сотрудника Корпуса Стражей Божественного Закона и Благоденствия Народного Государства.
Трое собеседников поняли, кто перед ними, ещё до того, как незнакомец отвернул полу куртки и показал блеснувший на солнце жетон – два золотистых меча на тёмной эмали. И все три болтуна разом ощутили слабость в ногах. А кривой так разволновался, что на его шароварах появилось тёмное пятно.
– Кто тут разносит гнусные и богопротивные небылицы про «добрый народ»? У кого язык совсем длинный? Кому укоротить?
– Господин! – вперёд выступил бородач, который рассказывал про случай на Гуляханском базаре. – Я – Эли, механик, у меня своя мастерская, у меня чинит свою машину сам господин судья… А эти двое – просто шли по своим делам! Они меня не знают, я их впервые вижу! Мы ничего, господин…
– Вот господин судья и решит, что с тобой делать, – «успокоил» его страж. – Пошли со мной.
– Господин!!!
Страж отцепил от пояса короткую плеть и хлестнул поперёк лица механика Эли. Тот только зажмурился, но не посмел ни отвернуться, ни закрыться руками. Через лоб, нос и щёку лёг пухлый рубец, быстро набухающий кровью. Страж при этом хранил равнодушно-брезгливое выражение лица.
– Пошли со мной все трое, – спокойно сказал страж.
Через три дня все трое кричали под палками на городской площади. Господин судья – да будет милостив к нему Всевышний и Отец-Искупитель! – назначил каждому богохульнику по двадцать ударов. Проведя три дня в тюрьме без пищи и воды в ожидании справедливого суда, они были рады, что отделались так легко. За распространение богопротивных небылиц можно было лишиться языка, а тот, кто их слушал и не донёс, лишался ушей. Но жена механика Эли привела господину судье свою среднюю дочь, Зумрук, которой недавно сровнялось одиннадцать лет. Расцветающая красота и стыдливый пыл девственной красавицы растопили бы ледяную гору, не говоря уж о сердце добрейшего господина судьи. И, разумеется, он снизошёл к слабости Эли и не стал карать его чересчур сурово. Ведь механик Эли – простой честный работяга, а не какой-то бездельник-подстрекатель и не злодей-дьяволопоклонник. Если он ошибся – он заслуживает отеческого внушения, и не более того…