— Наш мир сильно отличается от вашего. В двух словах не объяснить, — спокойно ответил Ноэль.
— Ты уж постарайся.
— Это не моя забота. Я и без того с тобой долго вожусь. Передам тебя Рихтеру, и разбирайтесь.
Магал вдруг словно выпал из этого мира. Будто услышал какое-то внутреннее радио, а взгляд его стал отстраненным. Вот уже не первый раз такое. Решила напомнить о себе:
— Я долго еще висеть тут буду? Мне как бы не очень удобно…
— А я жду, — через какое-то время отмер мужчина.
— Чего?
— Когда начнешь умолять, — сухие пальцы впились в мой подбородок и приподняли его. Магал бесцеремонно разглядывал меня. Вот только в отличие от того мужика в подворотне, что хотел меня изнасиловать, этого я не боялась. Было стойкое ощущение, что если бы даже Ноэль и захотел, то не смог бы мне навредить. Вот жизнь подпортить — это да. Это всегда пожалуйста.
— Мне тебя жаль.
— Это еще почему? — замер он в каких-то нескольких сантиметрах от моего лица.
— Состаришься, пока ждешь! — заявила негромко.
— Я не старею, — путы спали неожиданно и валяться бы мне на полу, если бы Ноэль не поддержал за талию. Горячие пальцы коснулись шрама на животе. Я рефлекторно оттолкнула ладонь мужчины и отошла, не встретив сопротивления. Хотя такая громадина моего толчка бы даже не почувствовала!
— Что ты за зверь такой? Почему так обращаешься с девушками?
— Это не девушки, это тори, — устало потерев переносицу, магал тяжело вздохнул. — Когда-то они были равноправными жителями Вёрджила. Сейчас же все под строгим контролем на положении рабов.
— И за какие такие заслуги вы устроили геноцид? Что такого они делали?
— Убивали женщин, жгли детей, приносили их в жертву Торину…
Я нервно хихикнула, полагая, что Ноэль, конечно же, шутит. Но и тени улыбки не было на его лице.
— Ты что, серьезно?
— Я не шутник. И не сторонник, как это у вас называется на Земле… демократии. Будь моя воля, все тори нашего и других магалиатов, все тори Вёрджила от мала до велика были бы уничтожены.
— Беспринципная сволочь! — как-то само собой вырвалось.
— У меня есть принципы. И я убивал и за меньшее, алави, — его глаза хищно сверкнули. Точно также как у Сари перед нападением. Но после Толика и его рукоприкладств я, пожалуй, перестала бояться, искренне считая, что мужчина, поднимающий руку на женщину — последний трус и негодяй. Его не бояться, а жалеть надо.
— Пожалуйста! — я развела руки в стороны, показывая, что готова ко всему.
— Настолько мне доверяешь?
