Он редко делил постель с одной и той же женщиной дважды. Он был богатым человеком в человеческом мире и фактически никем среди магического мира, это сделало жизнь непростой. Что он знал об обязательствах или любви? Но вдруг он почувствовал это к женщине, которая принадлежала его брату.
Он сглотнул. Боже, он знал Фелицию всего два дня. Он не мог ее полюбить.
Восхищаться мог, конечно. Она хорошо справилась с внезапными изменениями в жизни, учитывая обстоятельства.
Никакой истерики. Никаких криков и слез. Просто принятие. Она задавала проницательные вопросы и прекрасно приспосабливалась. Она не осуждала его за то, что он был меньше, чем человек. Она слушала мудрые советы других. И она оставалась удивительно преданной Мейсону, даже после того поцелуя, который Герцог почти навязал ей. Ему это не нравилось, но он восхищался ею.
— Милое имя, — сказала ведьма и немного повернулась на кровати.
Герцог рискнул взглянуть на нее. В темной комнате он различил ее очертания настолько, что увидел, как она задрала черную юбку и бросила кружевные трусики на кровать между ними.
Поморщившись, Герцог отскочил дальше, его нога съехала с края кровати.
Она вздохнула.
— Прикоснись к стеклянной банке на столе рядом с тобой. Подумай о запахе своей пары и зажги свечу. Этот запах ты будешь чувствовать во время процесса.
Слава Богу. Он с готовностью согласился.
В течение нескольких секунд запах Фелиции наполнил воздух, и он глубоко вдохнул, расслабившись впервые с тех пор, как вошел в дверь.
Прекрасно.
Еще мгновение спустя ведьма рядом с ним прошептала:
— Эм… мы пока не можем продолжать. Тебе нужно, ах… твоя молния, сэр.
Да, потому что эта ужасная катастрофа не была полной, пока ему не пришлось дрочить рядом с незнакомкой.
Отпустив проклятие, Герцог расстегнул штаны, закрыл глаза и потянулся к члену.
— Не обижайся. Давайте покончим с этим.
— Ничего, — прошептала она, когда ее руки двинулись по телу в темноте, и она застонала.
Запах Фелиции распространился вокруг, и Герцог погрузился в видение, где она уронила всю одежду и приветствовала его с распростертыми объятиями, ее голубые глаза застыли на нем, когда она прошептала, как сильно хотела его и полностью отдалась ему.
Заблудившись в фантазии, Герцог гладил себя, воображая, что он глубоко погрузился в теплую влажность Фелиции и почувствовал, как она лежит рядом с ним, а его позвоночник почти растаял от удовольствия. Дыхание участилось. Женские обостряющиеся крики вокруг него питали его видение, лихорадку. Его хватка сжалась, он двигался все быстрее, представляя, как Фелиция поднимает бедра к нему, предлагая, втягивая его глубже в свое тело, как она никогда не хотела, чтобы он ушел.
