Гувернантка? Для его дочери? Да как он смеет! Сжечь его наглое послание, сказать лакею, что ответа не будет, и никогда больше о том не вспоминать. Вот как должна на ее месте поступить леди.
Пейшенс вернулась в дом и поделилась с сестрами содержанием письма.
— Какая наглость!
— Кем он себя возомнил?
— Человеком, который может купить все.
Сегодня Рут опять приведет своих детей, Тренеглосы плодятся как кролики. А кто она сейчас? Нянька? Гувернантка? Нет, хуже. Нянькам и гувернанткам хотя бы платят. А там всего одна девочка. Которая наверняка не доставит особых хлопот.
— Но ты, разумеется, ему откажешь? Поставишь выскочку на место?
Пейшенс ничего не ответила. Какое-то время она молча разглядывала свое старое платье, обшарпанную мебель и надоевшие лица сестер. А потом взялась за перо…
Сэр Джордж был разочарован. От его так называемого сына ничего хорошего ждать не стоило. Он и не ждал. Но возлагал определенные надежды на дочь. И напрасно.
Никакого изящества, никакой хрупкости Элизабет. Нет и в помине ни ее белокурой нежности, ни ее небесных глаз. Волосы и глаза темны, как и у него. Нос у дочери обещал стать немаленьким, а руки были слишком велики для леди. Сними с нее дорогое и модное платье, надень передник и чепец — и нипочем не отличишь от крепкой и здоровой крестьянки.
Его плебейская кровь пересилила голубую кровь Элизабет, что было весьма обидно. Урсула подобно дочке Бассета могла привлечь мужчину только величиной приданого. Две самые богатые девушки графства были вполне заурядны во всем остальном. Однако Франсис Бассет хорошо играла и пела, и она — дочь пэра. А он пока только рыцарь, и Урсула не обладает музыкальными способностями. В отличие от своей матери. Он запретил ей и близко приближаться к арфе Элизабет.
И петь запретил. Не было у нее ни слуха, ни голоса.
От кривых и косых вышивок дочери он морщился. Танцевала дочь не более чем сносно. Неплохо держалась в седле.
Успехи Урсулы были невелики, а манеры ужасны. И приходящие учителя дело не спасали.
Джордж винил в этом свою мать, та до сих пор вела себя не как хозяйка огромного роскошного особняка, а скорее, как опытная служанка, которую повысили до экономки и теперь она всеми силами бережет хозяйское добро.
Его мать, разодетая в лучшее, что можно было купить за деньги, сама заходила на кухню и спрашивала, почем брали мясо. И зелень. И рыбу. И где брали. Всех поставщиков она желала знать лично. А раньше лично к ним ездила и торговалась. Хорошо хоть с возрастом перестала это делать.
