Филипп не успел даже перевести дух после первого испытания, как сзади его подхватили и повели в сад, где чернела свежевыкопаная яма.
– Прими мрак такой, каков он и есть на самом деле! – торжественно произнес все тот же Старший брат, толкая его вниз. – Напугай мрак своим гневом!
Воин упал вниз ямы и сразу же туда полетело широкая ткань, целиком накрывшая его. Следом за ней на Филиппа обрушился земляной дождь. Старшие браться собственноручно бросали в яму земляные комки, стремясь как можно скорее засыпать испытуемого.
Лишь ткань накрыла его и тело ощутило тяжесть первых комьев, как Филиппа охватила паника. Она была не просто липкой и мерзкой на ощупь, заставляя бояться и дрожать, а больше походила на бездонное болото, что с чавканьем за редкие мгновения пожирало неосторожных путников. Он попытался закричать, но из рта лишь раздался беззвучный стон. Все тело плотно охватила мягкая ткань, придавленная многокилограммовым грузом. Пошевелить руками и ногами не было никакой возможности – это были идеальные оковы.
Спасло его то, что в первые секунды он смог повернуться таким образом, что между его телом и землей создался большой воздушный пузырь, который и дал ему надежды бороться до конца. Еще страшнее было другое – незнание! "Когда меня раскопают? – с трудом ломая свой страх, спрашивал он себя. – А раскопают ли меня, вообще? Дождусь ли я? Может быть это испытание должно продолжаться не часы, а целый сутки или того больше, несколько суток! Если я прав, то мне конец".
Душно стало довольно скоро, хотя Филипп уже давно потерял счет времени. Один раз ему показалось, что прошел уже целый день и его начинают откапывать, в другой – что он умер и маленькие черви медленно обгладывают его плоть. Последнее было для него особенно страшным! "Вот они! Вот, ползут! – безумно дергаясь, шептал он сам себе. – Они уже совсем близко… Маленькие, черные, грызут и грызут своими зубами. О! Сколько же можно? Прямо по коже! Один, второй, третий". Разгоряченное страхом сознание рисовало удивительно четкие и красочные картины, в которые не просто верилось, а которыми жилось!
Духота становилась просто невыносимой! Хотелось сорвать эту тряпку, что лежала на нем, и карабкаться вверх, к свету, свежему воздуху, к людям. Каждый вздох казался таки слабым и коротким, что кололо в грудине. Он пытался дышать чаще, но это не помогало. "Еще немного, еще совсем немного, – билась у него в висках. – Они скоро придут за мной и это закончиться! Совсем немного! Я выдержу, я все выдержу! Это не страшнее Аида! Это всего лишь земля".
