Дом, в который привели Матвея, находился на северной окраине Преображенского района недалеко от заброшенной набережной. Массивная довоенная пятиэтажка стыдливо пряталась среди бараков, будто стесняясь своих потрескавшихся стен и нескольких выбитых окон, наспех заделанных фанерой и железом. На первый взгляд здание показалось заброшенным, но присмотревшись, Матвей заметил и занавески за мутными стёклами, и даже цветы на подоконниках.
Конспиративная квартира, или «хата», как её называл Егор Гаврилыч, встретила гостей пыльными кипами листовок и книг, сложенных прямо в прихожей, коридор так же был забит макулатурой. С порога в нос бил запах старой бумаги и тряпья, солидола и ещё чего-то… Матвей только потом догадался, чего именно. Егор Гаврилыч включил лампочку, свисающую с потолка на проводе, и перед Матвеем в полной красе предстали и облезлый паркет, и старые обои, и электрика, прикрученная к стенам на скорую руку. Квартира имела четыре комнаты, но все двери, кроме кухонной, были закрыты, а ведущие из комнат в коридор окна – завешаны шторами. Стояла тишина, только часы тикали в одном из запертых помещений.
– Располагайтесь, – сказал Егор Гаврилыч, но сам раздеваться не стал. – На кухне найдёте перекусить. Я должен вернуться, завтра пришлю кого-нибудь с вестями, а может, и сам зайду. Свет без надобности не жгите и, главное – чтоб тихо всё было!
И ушёл. А Матвей и Тамара остались одни. Сняв пальто и размякшие от влаги ботинки, Матвей повесил на крючок зонт и проследовал за девушкой на кухню. В квартире было тепло и сухо.
Кухня – сумрачное помещение с высоким окном и обшарпанными стенами – оказалась довольно просторной, как и коридор. Дом этот до войны принадлежал состоятельным горожанам, имел центральное отопление и все необходимые коммуникации, а сейчас медленно приходил в негодность. Часть жильцов разъехалось, а те, кто не желали покидать ветхое строение, не имели средств на капитальный ремонт. Судьба здания была предрешена.
Квартира находилась на последнем этаже, и из окна открывался вид на ржавые крыши бараков и на вторую такую же пятиэтажку напротив, но уже нежилую.
Тамара тут же принялась хозяйничать. Поставила чайник на электроплитку, полезла в шкафчики за кружками и тарелки.
– Ты прости, что помёрзнуть пришлось, – сказала она, ставя на стол чашку с галетами, – и за то, что оружием угрожали. Егор Гаврилыч вообще не хотел вести тебя сюда, я уговорила. Но проверить следовало, как иначе-то? И на Егора Гаврилыча не обижайся – он хороший человек, отзывчивый, всегда готов на помощь придти.
