Новая правда ротмистра Иванова | страница 42



Хорошее жильё было лишь в центре: пара-тройка кварталов рядом с районной управой, конторой энергетической компании и церковью, вот только квартиры в новеньких кирпичных домах стоили на порядок дороже и потому доступны были лишь состоятельным горожанам.

Но имелась и ещё одна категория жилья, оказавшаяся по стечению обстоятельств на особом положении, а именно – те довоенные многоэтажки, которые дельцами по тем или иным причинам не были прибраны к рукам. Находились эти дома в собственности жильцов и только их стараниями сберегались от разрушения. Здания, сохранившиеся от прежних времён расцвета империи, часто имели просторные помещения и все необходимые коммуникации, но в большинстве своём эти дома пребывали в весьма плачевном, порой аварийном, состоянии.

Матвей снимал комнату как раз в одной из таких довоенных четырёхэтажек на окраине, минутах в пятнадцати ходьбы от губернской больницы. Считал, повезло: плату хозяйка не задирала, а комната была тёплая и тихая, правда без освещения – но эта мелочь Матвея не шибко тревожила.

Мир, окрашенный в грязные сепиевые тона, тихо дремал. Воздух отдавал синевой. Машины изредка проносились то в одну, то в другую сторону, громыхая на выбоинах пришедшего в негодность асфальта и расплёскивая лужи.

– На хате, Матвей, переждёшь, – наконец, после долгого молчания объявил Егор Гаврилыч, – и ты, Тома, тоже домой не суйся. Жандармы готовят крупную облаву, а нам надо продержаться, во что бы то ни стало. Завтра забастовка должна продолжиться.

– Как же мне с Ванькой-то быть? – Тамара заволновалась.

– А что с ним?

– Подумает ведь, что пропала, если не вернусь вечером. А если его жандармы заберут?

– Слушай, Тома, хватит за парня трястись. Ему уже двенадцать почти – не младенец. Я с десяти лет на фабрике работал. А нагрянут жандармы – так что ж? Он ничего не знает, и будет лучше, если так и останется.

– Детей-то тоже на каторгу отправляют.

– Не боись, Ваньку не отправят – не за что.

Забрызганный по самые окна усталый автобус подполз к остановке; скрипнули, открываясь, ржавые двери-гармошки, запуская трёх промокших пассажиров. Автобус взревел, трогаясь с места, и потащился через промзону, а потом –по размокшему гравию серых улочек среди скопища хворых, немытых бараков. Народу в салоне было мало. Матвей сел у окна и прислонился головой к стеклу, наблюдая, как за дождливой пеленой нестройными рядами проплывали уродливые постройки. За спиной группа женщин обсуждала события в городе. Из разговора Матвей узнал, что бастовал не только машзавод, но и многие другие предприятия, и обстановка в Преображенском накалялась. Люди боялись того, что грядёт, но во что конкретно выльются текущие события, оставалось лишь гадать.