– Верно, – буркнул Матвей.
– Не слышал о тебе прежде.
– А чего обо мне слышать? В дела ваших нос не сую, живу сам по себе.
– Чего ж тебя тогда арестовать решили?
– Их спроси.
Тут высокий остановился, обернулся и снова пронзил Матвея своим тяжёлым взглядом:
– Довольно обиженную барышню из себя строить. Тут дела серьёзные делаются. Будешь дуться – пойдёшь на все четыре стороны. В игрушки, по-твоему, играем? Как думаешь, почему я тебе должен верить? А вдруг, ты крыса? Вдруг тебя жандармы подослали?
Матвей отвёл взгляд, поджал губы:
– Так я и не напрашиваюсь. Не хочешь помогать – не надо. Сам придумаю что-нибудь.
Высокий пару секунд серьёзно смотрел на Матвея, потом усмехнулся и покачал головой. Все трое продолжили путь.
– Ты, Матвей, не воспринимай это так близко к сердцу, – сказала Тамара мягким, как бы извиняющимся тоном. – Егор Гаврилыч прав: всё ради безопасности. И не думай, мы не изверги какие, просто беречься вынуждены. А обыск устраивается любому новому лицу.
В словах девушки был здравый смысл, и Матвей немного успокоился.
– Ладно, проехали, – махнул он рукой.
Впереди замаячила ограда котельной. Обойдя её, компания оказалась на дороге, что вела в Преображенский район. От дождя укрылись под дырявой крышей ржавой автобусной остановки. На противоположной стороне зеленели огромные раздвижные ворота автобазы металлургического комбината, из-за деревьев угрюмым молчаливым великаном выглядывал литейный цех машзавода.
Преображенский район располагался между южной промзоной, образованной вокруг машиностроительного завода и металлургического комбината, и северной, где находился топливный склад, ТЭЦ и станкостроительный завод. Предприятий тут было много, а потому район населял по большей части рабочий контингент. До войны тут располагались пригороды с двумя заводами и комбинатом. По её окончании же сюда были перенесены ещё несколько производств, промзоны разрослись – разрослись и жилые кварталы, став полноценным районом города, заново отстроенного за рекой в пятнадцати вёрстах к северу от руин.
Вот только с благоустройством тут имелись серьёзные проблемы. Основную часть жилья составляли одно-двухэтажные деревянные и блочные бараки. Налеплены они были без какого либо плана и порядка и размежёвывались на тесные кварталы кривыми неасфальтированными улочками. В этих-то, по сути, времянках и проживали семьи рабочих, ютясь в комнатушках с картонными стенами и платя за аренду либо в губернскую казну, либо дельцам, скупившим после войны у государства часть земли. И последний вариант был хуже всего, ибо если власти, пусть и поздно, провели в бараки централизованное отопление и электричество, то дельцы даже этим не обеспокоились. В итоге люди платили столько же, как и их более везучие соседи, а комнаты топили по старинке дровами и углём, и коротали вечера при свете газовых и керосиновых ламп.
