– Лучше б на мировую господа пошли, – рассуждала одна из работниц. – Не дай Бог до смертоубийства дойдёт. Ох, что будет, девоньки. Страшно.
– Да какие они господа? Тьфу! – возразила другая. – Нет никаких господ. Равны все.
– Да как же нет? Кого поставили господами – те и господа.
– Ох дура ты…
– Вам бы домой пойти, – встрял в беседу какой-то рабочий. – А никак палить начнут? Поубивают ведь, изверги. Не бабское это дело.
– А ты вообще замолкни, – накинулись на него сразу несколько женщин. – Тоже нам, начальник нашёлся.
– Работаем мы наравне с мужчинами, – заявила молодая активистка, – значит, и митинговать будем вместе со всеми.
Матвей обернулся: любопытно стало. Говорила невысокая, светловолосая девушка, одетая в коричневое пальто и брюки. Её фиолетовый берет съехал на затылок. Личико почти детское, какое-то наивное совсем, но в глазах – гордый, непокорный огонёк. Матвею показалось, что видел её прежде. Вспомнил: где-то месяц назад у проходной две активистки раздавали листовки – на митинг агитировали.
Девушка тоже бросила взгляд на Матвея, глаза их встретились. «Точно, она» – Матвей удивился, что до сих пор помнит это лицо.
– Так вас тогда не повязали? – сорвалось с его уст.
– Когда? – девушка улыбнулась, в глазах – непонимание.
– Да месяц назад. Кажется, это вы у проходной листовки раздавали?
– Да… Было такое, – девушка сосредоточилась, вспоминая тот случай. – Мы часто раздаём. Нет, тогда не взяли: убежали, как полицай подошёл – не заметил. А вы… э… Вы из социалистического кружка?
– Да не, – Матвей усмехнулся, – так, мимо проходил. А сейчас смотрю: будто лицо знакомое. Вспомнил. И как митинг?
– Не состоялся, – девушка погрустнела. – Организатора арестовали на следующий день. Сволочи! Совсем вздохнуть не дают.
«Миленькая», – поймал себя на мысли Матвей. Лицо активистки поразительно контрастировало с грубыми, мрачными физиономиями вокруг: светлое, живое, нет той подавленности и озлобленности, что сквозили во взглядах большинства бастующих.
Женщины тем временем занялись своими разговорами, некоторые сцепились с рабочим, продолжавшим настаивать на том, что «бабам на митинге не место».
– А вы собирались участвовать? – спросила девушка.
– Я? – Матвей замялся. – Думал… Хотя, чёрт, конечно, нет. Бесполезно это, – почему-то решил не притворяться, сказать правду.
– Ну как же? Если рабочие объединятся и сплотят за собой народные массы, то мы быстро скинем и буржуазию, и помещиков, и императора с архаичным институтом дворянства. Нас много, а угнетателей единицы. Нам надо бороться за своё счастье.
