– Надеюсь тебя, приятель, никто не ждёт, – произнёс Павел, обращаясь к покойнику, затем бережно засунул фотографию тому за пазуху. Поднялся, подошёл к проёму окна, уставился в серую, дождливую пустоту.
С самого утра рабочие собрались у заводоуправления, заняв площадь с фонтаном, дорогу и всю прилегающую территорию до самой проходной. Толпа гудела: люди скандировали лозунги, требования, тут и там слышались гневные выкрики в адрес заводчика господина Сахарова, управляющего Посвистайло, администрации, полиции и даже самого императора. Транспаранты развернулись над головами кроваво-красными полотнами. Сегодня рабочие машиностроительного завод, как по команде, вышли на улицу. Две с лишним тысячи человек жаждали справедливости.
Матвей стоял среди толпы – серой и угрюмой, как весь сегодняшний день. Одну руку засунул в карман пальто, в другой – сжимал длинный, чёрный зонт с треснутой ручкой. Дымили трубы соседних предприятий, наполняя воздух привычным запахом промышленных отходов. Промозглый ветер задувал за воротник, и Матвей втягивал голову в плечи, в мыслях проклиная погоду и бестолковое столпотворение. Ворчал про себя, но не уходил: что-то держало его здесь.
Низкое пасмурное небо грозило пролиться дождём на головы бастующим. Иную погоду Матвей видел редко. Поговаривали, что после Большой войны солнце два года не выходило из-за туч, постоянно было холодно, шёл снег. А потом с неба полилась отрава. В детстве прятались, стоило первым каплям упасть на землю: в те времена попавшему под дождь грозили химические ожоги. Сейчас дожди уже не таили столько опасностей, но народ по привычке продолжал их бояться.
Три часа уже ждали рабочие, а никто из руководства так и не вышел. Управляющий и его помощники прятались в уютных кабинетах за толстыми стенами заводоуправления и спинами заводской охраны, которая сгрудилась на крыльце: здоровые мужики в фуражках и тёмно-зелёных шинелях выглядели весьма недружелюбно, а боевые револьверы в кобурах ещё больше нагнетали обстановку. Матвей с завистью посматривал на высокие окна, в которых уютно желтели люстры. Тех, кто находился в здании, вряд ли беспокоило осаждённое положение, а вот рабочим стоило поостеречься: у проходной мелькали синие полицейские шинели, пара кургузых легковушек с блестящими сиренами на крышах загородили ворота, а у автобусной остановки поджидали автозаки. На стоянке возле заводоуправления зловещим наблюдателем притаился угловатый чёрный внедорожник с красными полосками по бокам – автомобиль жандармерии.
