«Сторонишься, значит, – думал Аркадий, – разумеется! Во всеуслышание орут только пешки, которых науськали народ подначивать. Те, кто стоит у них за спиной – тише воды. А ты явно не так прост, как хочешь казаться, товарищ Цуркану. Где же твой братец прячется? Ну ничего, ты выведешь меня на нужных людей. Уж я-то знаю».
Туша автобуса, фырча, подползла к остановке. Очередь повалила в распахнутые двери, которые отсекли часть её и увезли во мрак вечернего города, где людей ждали их бедные и шумные комнатушки и квартиры. Аркадий зевнул, потянулся, завёл двигатель. Ротмистру тоже было пора домой, этот долгий рабочий день для него закончился.
***
Автобус скрылся во мраке. Очередь, в которой стояли Матвей и Ефим, продвинулась на несколько человек вперёд. В основном, транспорт ехал от металлургического комбината, и когда автобусы добирались до машзавода, в них уже почти не оставалось места. Ходили и другие маршруты, не цепляющие комбинат, но под вечер их было не дождаться.
Тьма окутывала очередь со всех сторон, даже одинокий фонарь не спасал. В воздухе воняло промышленными отходами, сырая прохлада противно пробиралась за ворот пальто. Очень неприятный инцидент произошёл только что в раздевалке, и все мысли Матвея сейчас крутились вокруг него. На душе было мерзко, будто в говно вляпался. Этот Кондрашка, чтоб его черти драли, совсем обнаглел, все границы дозволенного перешёл, проучить бы как-нибудь. Хоть другие рабочие вступились – и то хорошо.
А Ефим только и делал, что трепал языком.
– Не, ну а как быть-то? – возмущался он. – Сам посуди: работаю по двенадцать часов, а заработанного хватает только на аренду. Ну да, супруга тоже пашет. А много ли бабам платят? Гроши. Тут старшего скоро в гимназию отдавать – нужны деньги. Копим помаленьку, конечно... Но вот глянь: заболел кто – знаешь, сколько на врачей спускать приходится? Младшая ногу подвернула в прошлом году. Да один только приём хорошего ортопеда целковый стоит! А ещё мази, бинты. Брат помер недавно – рак проклятый и его достал. Лечить, понятно, не на что было – это ведь только богатеньким по карману. Тут и сам не знаешь, когда тебя прихватит – дело-то такое… А вот в прошлом месяце труба прохудилась в бараке. А на улице-то холодно. Как без трубы – перемёрзнут все, дети простудятся. Ну мы по старинке две недели «толстобрюшкой» топили. И представляешь: пока всем миром не скинулись чиновнику из домоуправления, ни одна сволочь не приехала чинить. И так везде. Деньги, деньги, деньги, каждый шаг – деньги. Вот и пашешь, не разгибая спины. А на выходе что?
