***
Автомобильные фары ощупывали мужчин и женщин, бредущих понурой, неряшливой очередью в направлении проходной. Рабочие сутулились в расплывчатых пятнах света, вычерчиваемых на асфальте уличными фонари.
Ротмистр Аркадий Иванов сидел в продавленном кресле, прячась в темноте салона от глаз прохожих, и вглядывался в хмурые, неказистые лица. Одной рукой он мерно постукивал по баранке. На массивном клаксоне, из-за которого торчал рычаг переключения передач, тускло переливались хромированные буквы «РБВЗ». Полукруглый циферблат спидометра и железная приборная панель с облупившейся на бардачке краской тонули во мраке. Привычно пахло салонной обивкой.
Аркадий высматривал человека. Он хорошо его запомнил: рост средний, смугловатое лицо южного типа, маленькие серые глаза, в которых таился страх, смешанный с ненавистью. На допросе этот не сказал почти ничего. Сидел, пытался унять дрожь в руках, старался показать, что не боится. Все они такие: пыжатся, тужатся, думают, что кого-то из себя представляют. Аркадий видел их насквозь, должен был видеть. Должен был читать их по лицу, по малейшим движениям мимики, по едва уловимым жестам – этого требовала профессия. Не так уж и сложно, когда дело касалось простофиль-работяг. Эти почти не умеют врать, бесхитростные олухи, которых расколоть – раз плюнуть. И всего-то надо – острый взгляд, да эрудиция.
Все рабочие что-то скрывали, отказывались называть имена товарищей, отрицали своё участие в тайных сходках и принадлежность революционным кружкам. Но артачились они лишь до поры до времени, а потом ломались так или иначе: кого-то удавалось запугать, кого-то – подкупить. Нечасто попадались принципиальные и стойкие, с ними приходилось повозиться. Этот – из таких: упёрся, как баран, и твердил лишь «не знаю, да не помню». Да и зацепиться формально не за что – чист, как слеза младенца. От сей мысли Аркадий слегка улыбнулся: нет, таких не бывает. Всегда найдётся, за что ухватить, если хорошо искать. А в данном случае он просто обязан найти зацепку, ибо у этого рабочего имелись связи, причём весьма серьёзные, через него можно было выйти на крупную рыбу.
Дело этого парня давно пылилось в архиве – почти пустое, непорочное. Да он ничем и не провинился, кроме неудачного родства – так могло показаться на первый взгляд. Вот только Аркадий знал, что мир устроен сложнее, и намеревался вплотную заняться этим субъектом: вывести на чистую воду и его самого, и подпольную организации, с которой тот связан. И сделать это следовало как можно скорее, пока не стало слишком поздно.
