– Верно, – вступился Ефим. – А ты, Кондрашка, зачем напраслину возводишь? Не по-товарищески это.
– Да ты посмотри на него, – воскликнул Кондрат, кивая на Матвея, – истину говорю, что б мне на этом месте провалиться. Этот же мать родную продаст, на харе написано. Какая напраслина?
– Товарищи, товарищи, успокойтесь! – крикнул Жора. – Что там происходит? Не мешайте обсуждению. Валите отсюда, кто не участвует.
Матвей отмахнулся от державших его рук, поднял упавшую на пол кепку и, нахлобучив её на лоб, стал протискиваться к выходу, оставляя позади расшумевшихся коллег по цеху. Хотелось убежать прочь от этого вездесущего гама и косых взглядов, хотелось оказаться наедине с собой, чтобы успокоиться, привести нервы в порядок.
На улице стояла темень, дело двигалось к ночи. В тусклом свете фонарей бежали чёрные силуэты: рабочие спешили к проходной, желая поскорее покинуть плен огромных, бетонных коробок. Выйдя из цеха, Матвей тут же влился в поток.
– Домой? – спросил Ефим, который вышел следом и нагнал товарища. – Тоже пойду, пожалуй. Дома ждут: сегодня у младшей именины.
Щуплый, сутулый Ефим с небритым и словно помятым лицом, имел вечно несчастный вид. И не понятно было: то ли уродился таким, то ли жизненные тяготы наложили отпечаток. На заводе он работал давно, лет десять, повидал многое, в паре забастовок участвовал, за что один раз даже попал в тюрьму на пять суток. Матвей с ним познакомился в первый же день: Ефим провёл инструктаж и показал цех. С тех пор три года стояли за соседними станками. Матвей старался не сближаться с людьми, но с Ефимом, тем не менее, иногда перекидывался парой слов, да и немного рассказывал ему о своей жизни, и уж если не друзьями они стали, то по крайней мере, хорошими приятелями. Правда, сейчас Матвею было не до разговоров, а потому шли молча.
Со всей территории рабочие стекались к ядовито-синим сдвижным воротам, рядом с которыми примостился одноэтажный кирпичный дом – проходная. По правую сторону воздвиглось заводоуправление – высокое бежевое здание с колоннадой и декоративными арками на фасаде, сейчас в темноте оно казалось суровой чёрной глыбой. Свет горел лишь в паре окон, ведь служащие уже давно разошлись по домам. Напротив заводоуправления – фонтан, а сбоку, у самой ограды была стоянка, где дремали с десяток легковых автомобилей и грузовичок с приплюснутой мордой.
Из крайнего ряда новенький чёрный седан «Иволга» таращился на прохожих удивлёнными фарами, ослепляя ярким светом. Зубастая маска радиатора шириной во всю морду придавала машине особенно изумлённый вид. «И чего слепит, зараза, пригасил бы что ли», – мельком и с неприязнью подумал Матвей, но тут же забыл об этом, вновь погрузившись в раздумья.
