– Да Артамонов в конец озверел, псина! – крикнул кто-то. – Гнать таких ссаными тряпкам. Чего ждём-то?
Поднялся возмущённый гул.
Матвей знал о делегации, которую организовал Васька Прыщ, чтобы добиться ответа от начальства. Знал, чем закончилась его инициатива. Многие связывали сегодняшнее появление жандармов на заводе с тем случаем, и консервативно настроенные рабочие укоризненно покачивали головами и ворчали, полагая, что чрезмерная настырность до добра не доведёт, но большая часть цехового коллектива кипела от возмущения.
Недодачи жалования Матвею тоже не нравились. И не просто не нравились – злили до скрежета в зубах. Ведь не оплачивать сверхурочные часы давно стала обыденной практикой на заводе. И куда бы рабочие ни жаловались, везде встречали отворот поворот. На своей шкуре Матвей пока не испытал серьёзных нарушений: урезали по мелочи – десять, пятнадцать часов в месяц – можно стерпеть. Да и другие терпели до поры до времени. Возмущались и терпели. Но со временем чаша гнева народного стала переполняться. К этому добавились увольнения: недавно троих выгнали без явной причины, и люди были взвинчены: никто не имел уверенности, что завтра и с ним не поступят так же. Усугубляли положение и задержки жалования по полмесяца. А партийцы, вроде Жоры Семёнова, своими речами только подливали масла в огонь пролетарской ярости.
– Думают, собаки, ничего не сделаем им! – выкрикнул кто-то. – А может, соберёмся и вломим Артамонову и прочим холуям, чтоб наше не пёрли? Себе же прикарманивают, морды!
Казалось бы, с тех пор, как лет десять назад была введена почасовая оплата, начальству стало труднее заставлять людей трудиться даром. Но на деле это не привело к улучшению положения рабочих на заводах и фабриках. Руководство выкручивалось по-своему: списывало дополнительные пять-шесть часов в неделю (а то и больше – сколько в голову взбредёт) на подготовку, уборку, перекуры. А порой не выкручивалось – плевало в лицо рабочему: «Отработай, мол, двенадцать часов по цене положенных десяти ради нужд родного предприятия, а не хочешь – вали с завода; вон, очередь на твоё место выстроилась». Многие были уверены, что деньги их крадут – иначе, куда же ещё деваются такие суммы? Кто-то грешил на начальников цехов, кто-то – на управляющего, а кто-то – на самого заводчика, господина Сахарова, который желал выжать из предприятия как можно больше прибыли.
– Да ведь и жаловаться некому, – возмущался мастер фрезерного участка Ванька по кличке Баян, здоровенный малый, возвышающийся на полголовы над остальными. – Пойдёшь жаловаться – тебе же по лбу настучат! А то и вообще – за решётку. Делать надо что-то, товарищи! Делать, а не языком молоть!
