— Что подъ руку попадетъ, тѣмъ и мѣримъ, — сказалъ секретарь. — Была брошюра Каутскаго, отъ дней свободы. Мое изданіе. Въ двухъ старыхъ ведрахъ…
— Позвольте, — сказалъ я. — Вы говорите, сожгли.
— Да, спалилъ.
— А онъ, говорите, нашелъ?
— Да, нашелъ.
— Я не понимаю… Что же онъ сказалъ, по крайней мѣрѣ?
— Сказалъ: «Жгите эту дрянь. Такъ ей и надо»… А я берегъ… Жалко.
— Чего жалѣть, — сказалъ я въ утѣшеніе, — все равно — спроса не было.
Онъ покачалъ головой: — Все-таки память!.. Я ему говорилъ: «Я думалъ, вы книжки ищете». — «Не книжки, — говоритъ, — я васъ самихъ ищу». Зачѣмъ вы попали подъ нашъ перекрестный обстрѣлъ?..
— Да, — сказалъ я и почесалъ въ затылкѣ. Его волненіе было для меня понятно. Въ воздухѣ пахло гороховымъ пальто.
— А что такое скрестилось? — полюбопытствовалъ я.
Онъ махнулъ рукой.
— Я почемъ знаю? Теперь все скрестилось, спуталось. Ничего не разберешь. Взяли недавно купца по эс-эровскому комитету. А онъ говоритъ: «Зачѣмъ мнѣ идти противъ существующаго строя? У меня закладныхъ до ста тысячъ рублей»…
— Какъ же они васъ не забрали? — спросилъ я довольно неделикатно.
— За что же меня забирать? — сказалъ секретарь. — Я ничего не сдѣлалъ. Такъ и полковнику скажу. Онъ человѣкъ сообразительный. Пойметъ…
Мы помолчали.
— Острый человѣкъ, — началъ опять секретарь. — У насъ, какъ полагается, помпадуръ и при немъ помпадурша. Онъ пріѣхалъ къ ней съ визитомъ. Посидѣлъ и говоритъ: «Я знаю, вы его превосходительству приходитесь немножко съ лѣвой стороны, но я ничего противъ этого не имѣю. Когда я служилъ въ полку, нашъ полковникъ тоже приспособилъ себѣ такую пышечку, кралю, танцорку; она все ножками этакъ выдѣлывала. И представьте себѣ, ее всѣ приглашали»…
— Ого, — сказалъ я. — И сошло?
— Поневолѣ сойдетъ, — проговорилъ секретарь, — только потомъ истерика была..
Я постоялъ въ нерѣшительности, затѣмъ подошелъ къ двери и посмотрѣлъ вдоль по улицѣ, сперва влѣво, потомъ вправо.
Гороховыхъ пальто не было видно.
— А, все равно!..
Я вернулся въ лавку, взялъ стулъ и твердо и демонстративно усѣлся передъ конторкой.
Театральный секретарь сѣлъ рядомъ со мной на конторку.
— А какъ у васъ насчетъ лекціи? — спросилъ я, признаюсь, не безъ лукавства.
Театральный секретарь вздохнулъ тяжелѣе прежняго.
— «Генералъ у насъ тоже острый, — сказалъ онъ. — Одинъ земскій служащій, — не утверждали его, а онъ человѣкъ бѣдный, — пошелъ хлопотать:
— Что же я такое сдѣлалъ?
— А крестъ у васъ есть?.. — И сталъ ему разстегивать рубашку.
