Пониже было напечатано болѣе мелкимъ шрифтомъ:
Торговля книгами и газетами.
Еще ниже была, приписка отъ руки:
Секретарь театральнаго кружка.
Письмо просило: «Ради Бога, пріѣзжайте къ намъ прочесть какую-нибудь лекцію. У насъ скука смертная и денегъ совсѣмъ нѣтъ».
Мнѣ даже неловко стало. Какъ будто отъ одного петербургскаго литератора можно сразу добыть и хлѣба и зрѣлищъ…
Телеграмма была еще энергичнѣе:
«Пришлите немедленно программу лекцій, назначьте день. Мы согласны на всякія условія. Надежды на разрѣшеніе нѣтъ почти никакой».
Признаюсь, когда я прочиталъ послѣднюю фразу, у меня отлегло отъ сердца, и я рѣшилъ, что по дорогѣ непремѣнно заѣду въ Кислоградъ.
Какъ водится, я перепуталъ адресъ и два раза прошелся по улицѣ безъ всякаго толку. Потомъ я увидѣлъ зеркальное окно и въ окнѣ большой прейскурантъ издѣлій фирмы «Проводникъ» съ огромной галошею въ центрѣ. Подъ прейскурантомъ скромно лежали двѣ декадентскія книжки, и, какъ будто на смѣхъ, на обложкѣ было клеймо: издательства «Оры» съ вѣнкомъ и треугольникомъ «штемпелеванной галоши». Дальше помѣщались: одинъ сонникъ, два письмовника, новая игра «Винтъ Буланже», куплеты Пушкина, не Александра Пушкина, а какого-то Ѳедора Пушкина, торбаниста; Шерлокъ Холмсъ, Натъ Пинкертонъ, Никъ Картеръ, и такъ далѣе, безъ конца.
Я, не колеблясь, вошелъ въ магазинъ, спросилъ хозяина и назвалъ свое имя.
Но онъ замахалъ на меня руками:
— Тсс!..
Онъ вышелъ изъ-за конторки и подошелъ ко мнѣ на цыпочкахъ.
— Вы секретарь театральнаго кружка? — спросилъ я.
— Ради Бога!..
Онъ опять зашипѣлъ, сердито и испуганно, какъ гусь. Мнѣ стало досадно.
— Да что у васъ, родильница, что ли?
— Не родильница, а обыскъ, — сказалъ злосчастный секретарь.
— Обыскъ, гм…
Я пощупалъ рукою боковой карманъ. Паспортъ былъ на мѣстѣ. И также бумажникъ. Въ бумажникѣ были два разрѣшенія на чтеніе лекцій въ Петербургѣ. Я вожу ихъ съ собою вмѣсто талисмана, они дѣйствуютъ лучше паспорта.
— Вотъ тебѣ, бабушка, и Юрьевъ день, обыскъ…
— Только что ушли, — шепнулъ театральный секретарь.
— Что же, вы боитесь, что они назадъ вернутся? — спросилъ я, какъ будто въ шутку. Въ сущности мнѣ тоже было страшно.
— Все утро просидѣли, — вздохнулъ секретарь. — Приставъ у насъ новый.
Несмотря на его волненіе, я увидѣлъ по его лицу, что они не вернутся…
— А нашли что-нибудь?
— Новый, ревностный, — вздыхалъ секретарь, — онъ Каутскаго нашелъ… Я полтора ведра Каутскаго въ печкѣ спалилъ…
Я ничего не понялъ.
— Какъ это вы мѣрите Каутскаго ведрами?
