— Вишь, куда вы мѣтите! — сказалъ я.
— «Очень просто. Мы куражу не теряемъ. Грамотные люди. Безъ насъ въ деревнѣ тоже никуда. Счетчиковъ взять или судей. Теперь дѣла путанныя.
Одною ихнею палкой много не наработаешь. Только народъ изувѣчишь. Вонъ Полкановцы порѣзче нашего. Есть солдаты заслуженные, съ медалями. Духомъ не упадаютъ. По вечерамъ марсельезу задуваютъ. Урядникъ вылѣзать боится. Артелью поютъ… кто, какъ, нельзя узнать…
Село Анютки тоже, сундучный промыселъ, фабричные люди, другихъ взглядовъ. Ко Кресту Животворящему пять человѣкъ выходятъ. — „Грѣхъ“, — скажутъ имъ. „А ты его видѣлъ? Покажите намъ, какой онъ, мохнатый или голоспинный?“ Такіе озорники…
Весь Нижегородскій край давно въ училищахъ, а нашъ только теперь починается…
Этотъ народъ теперешній — послѣдышъ. Надо имъ дать умереть въ ихнихъ рамкахъ. Молодежь, гдѣ книжку прочтутъ, гдѣ изъ газетъ вычерпнутъ, смотришь, у нихъ по иному выходитъ.
Словъ нѣтъ, въ народѣ есть перемѣна. На фабрикахъ весь народъ молодой. Мало осталось додѣлать. Крестьянство заскорбло. Безработица теперь. Молодые домой придутъ, отцовскій хлѣбъ ѣдятъ, а раньше много зарабатывалъ. Вотъ и начнутъ старики пилою пилить: „Что, мало было? Испортили все. Отцовское ѣдите!“. — Они напротивъ скажутъ, склока пойдетъ.
Мы тоже дѣлаемъ, что можемъ. Я книжки читать даю, Щедрина соціалистическія сказки: „Какъ пропала совѣсть“, „Дикарь помѣщикъ“. Говорить станешь, частью духовенство задѣнешь, о религіи пустишь волынку. Они приходятъ въ столбнякъ. Отецъ говоритъ: „Какъ можно въ постъ пить чай съ молокомъ? Ты Бога не признаешь“. — „Сами себя не ѣшьте, говорю. — А я вотъ ѣсть разрѣшаю“… Писаніе приведу, текста изъ псалмовъ: „Заповѣдь Христа короткая: Любите ближняго. А мы дѣлаемъ заповѣди съ постомъ, съ масломъ“… Пущу имъ философію Льва Толстого…
О правительствѣ зайдетъ. Крестьяне говорятъ: „Ничего не сдѣлать, начальства не осилимъ. А безъ начальства тоже нельзя.“ Скажешь имъ: „Что жъ намъ съ урядниками легче?“ Такъ оно вотъ и катится помаленьку.
Вотъ грамотность продвинется, черное по бѣлому. Поймутъ, легче будетъ.
При мирномъ ходѣ лѣтъ двадцать. Мы плавали поверху съ жиромъ, теперь сѣли на дно, въ холодную воду. Хоть близокъ локоть, да не скоро укусишь…»
