– Я не сомневался в тебе, – удовлетворенно откинулся в кресле Кадченко. – Хорошо помню тебя по монастырю: именно такой мне чекист и нужен: жесткий, решительный, а не какая-нибудь размазня вроде Доценко, твоего нынешнего начальника. Борьба у нас идет жестокая, и слюни распускать – только себе вредить. Действовать нужно скоро: чтобы раз, два – и в дамках! Ну, а теперь в деталях, – почему-то понизил голос Остап и даже оглянулся по сторонам, как будто в кабинете мог быть кто-то посторонний: – Между нами, так сказать.
– Я слушаю, товарищ Кадченко.
– Вот тебе предписание: доставить Полуяровского и его жену сюда живыми. Но это указ сверху, товарищ Бузыкин. Я же хочу, чтобы они живыми сюда не доехали. Где отыщешь, там и прихлопни. Кому здесь охота разбираться в аферах этого антиквара? Или слушать проповеди его жены? Говорят, она уже сбила с толку многих красноармейцев своими баснями о Боге. Это тоже надо раз и навсегда пресечь. Ну, а кому я могу это поручить, как не тебе. В твоем атеизме я мог убедиться сам. Все. Какие будут вопросы?
– Дак а как же мне быть? Приказ-то один, а...
– А сделать надо по-другому. Убрать «при попытке к бегству». Не переживай, я тебя за это еще и к награде представлю. Только напарника надежного подбери. Есть на примете?
– Так точно. Надежнее не надо. Припасенко Гурьян.
– Вот и ладненько. Да, не забудь, «попытка» должна выглядеть достоверно. Сроки? Думаю, месяца хватит тебе на все про все.
– Да это нам за глаза. А что с ребенком? Сын у ней двухлетний.
– Ребенка в приют оформим. Не он первый, не он и последний. Скоро у всех верующих будем детей забирать.
Лицо Бузыкина расплылось в благостной улыбке:
– Это куда как дельно. Хоть нормальным вырастет мужик, без всякого Бога да заумных проповедей. Разрешите выполнять?
– Давай, дерзай. По исполнении доложишь лично мне. Ну, а за мной не заржавеет. Готовься шпалу примерить. А то и две кряду. Давно уже пора тебе присвоить, но сказал же – текучка с этими бумагами заела.
–*–*–*–
«Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» – так можно было бы охарактеризовать дальнейшие действия Бузыкина по поимке Владлена Полуяровского. Не учел чекист, что в их системе, и кроме него, есть ушлые сотрудники, которые не прочь поживиться на информации. Он еще только предвкушал расправу над художником, а весть о том, что Ксению ждет арест, уже была продана Владлену. За приличное вознаграждение, разумеется. И тот оперативно вывез Ксению с сыном из слободы Данцига. Вывез открыто, не таясь, поскольку был уверен, что найдет людей повыше рангом, которые сочтут за честь защитить его семью. Поэтому наказал хозяйке, у которой они жили, и всей немногочисленной горстке братьев и сестер поместной церкви баптистов говорить правду об их отъезде. А чтобы уж совсем оградить их от допросов, оставил и свой херсонский адрес: дескать, на случай, если власти что-то будут от вас требовать. Так что с первых шагов Антона ждало разочарование. Владлен, мало того, что сбежал с семьей, так еще и лишил его удовольствия поизгаляться над верующими. В немецкую слободу Бузыкин прибыл на телеге в сопровождении Гурьяна и, задав вопрос о Полуяровских, приготовился было вышибать из немчуры признания (как он это уже проделывал с ними в гражданскую, будучи в рядах Петлюры), но они ему тут сразу и адресок в руки: спешите, мол, успеть, гражданин начальник, чтобы поймать их по горячим следам. А он ведь уже и плечи расправил, чтобы зашибить одного-другого. Такой вот конфуз вышел. Но адрес художника был у него на слуху, и он сразу сообразил, что это действительно его дом. Поэтому, забыв даже как следует облаять слободчан, круто развернулись они с Припасенко и погнали в Херсон.
