Оно и понятно, кругом враги, везде подвох и тайны, покрытые мраком неизвестности.
–*–*–*–
Однако время шло, а обещанная Семиным жизнь, «как у тещи на именинах», так и не предвиделась; а вот нэпманы как шикарно жили, так и продолжали поживать. Ровно так же жили-поживали и уголовники: грабили они нэпманов ничуть не меньше, чем в самом начале НЭПа. Работа чекистов, конечно, приносила свои плоды, но снижался не только уровень преступности. Редели и их собственные ряды. Однажды не стало и Шауката. И даже Антон, который догадывался, что Боев презирает его, даже он искренне сожалел о его утрате. С этим парнем каждый чувствовал себя увереннее: огромной физической силы, ловкости и необычайной храбрости, он всегда был надежным другом, способным выручить в самой сложной ситуации.
Мало-помалу Бузыкин снова стал подумывать о смене профессии. И подтолкнула его к этому обыкновенная зависть. Никогда не задумывавшийся о званиях, потому что не намеревался оставаться здесь надолго, он вдруг ощутил это чувство собственной ущербности, когда встретил у Семина одного своего знакомого.
Это был тот самый красноармеец Охрим Онопко, который выправлял ему бумаги на конфискованный товар по указанию Нагнибеды. Только теперь это был уже чекист с одной шпалой на рукаве, в то время как Бузыкин так и оставался рядовым оперативником.
Комиссары у Антона так или иначе всегда ассоциировались с образованием, поэтому он даже не думал о собственном повышении. Тут же перед ним стоял такой же неуч, как и он сам, но добившийся высокого звания.
И Бузыкин обиделся на судьбу. Чем он хуже? «Да пропадите вы все тогда пропадом, если я у вас ничего не заслужил!» – примерно так сформулировал он свое решение. К этому времени он, как это ни странно прозвучит, уже научился преодолевать страхи и не видел больше причины, из-за которой бы он не мог оставить службу. Что до мести тех, кого он сдал органам, то он не собирался сидеть и ждать, когда они придут к нему. Свет не сошелся клином на Херсоне. Страна большая, и он уже достаточно поколесил по ней, чтобы знать, где можно пожить в свое удовольствие. Причем в относительной безопасности. И почему бы ему не создать, так сказать, семейный очаг? Подходящей кандидатуры на роль жены, правда, еще не было, но это такой пустяк, что заминки тут не должно быть: да какая же дура разочаруется в нэпмане с деньгами? Впрочем, ринуться на поиски невесты он так и не успел. Пока собирался да приглядывался, совсем некстати пришло ему повышение по службе. И выглядело в данной ситуации чуть ли не насмешкой: что значат его два треугольника в сравнении со шпалой Охрима? Отличился-то Бузыкин уже давно, аж в двадцать первом, а повысили только сейчас, через три, считай, года. Участвовал он тогда в разгроме «контрреволюции» в Благовещенском женском монастыре. Делов всего-то и было, что выселить около двухсот монашек из монастыря. Крамола их заключалась в том, что эти несознательные насельницы, воспользовавшись новой экономической политикой, создали свою артель «Благмон» и даже во время неурожайного года умудрились не только свести концы с концами, но еще и получить прибыль. Больше того, они во всем помогали бедным семьям и ссужали им зерно на посев, а это в год небывалой хозяйственной разрухи явилось как бы вызовом неэффективной госсистеме.
