– К-а-акие бумаги? К-кому? – Антон вдруг стал заикаться. Оно и понятно: одно дело – предложить документы кому-то, и совсем другое, если их у тебя найдут. Это уже улика против тебя, и за такое укрывательство по головке не погладят. – Ник-каких бумаг не видел.
– У-у, да ты, я вижу, так ничего еще и не понял, – Шклабада выдвинул столешницу, достал из нее что-то и накрыл рукой. – Сейчас я тебе освежу память. Смотри сюда, – он убрал руку, и Антон едва удержался, чтобы не вскочить со стула. На столе лежали часы Полуяровского! Даже сейчас, в этот страшный для него миг, он не мог оторвать от них глаз. Следователь же с большим интересом наблюдал за ним.
– Вижу, что узнал. Здорово же ты на них запал, раз художника за них грохнул. А потом в вазу спрятал, так? Что, дать воды?
– Не надо, – сипло выдавил Бузыкин. – Признаюсь, позарился. Виноват. Но они там же и пропали, так что не попользовался.
– Снова да ладом. Что ты мне со своей виной – бумаги где?
– Про бумаги не знаю. Я ими не интересуюсь. На что они мне?
– Ты испытываешь мое терпение, дружище. Ладно, дам тебе последний шанс. Что-нибудь знаешь о Вовке Бубенчике?
– Конечно. Домушник. Он же «Мамай», он же «хан Батый».
– Молодец! – похвалил Шклабада. – Знаешь свой контингент. Так вот послушай интересную историю.
Однажды Мамай всю ночь просидел в саду, чтобы выкрасть кой-какие бумаги у Полуяровского. Один наш чиновник ему хорошие деньги за них пообещал. А один наш чекист ему все карты спутал. Мамай видел через окно, как художник передал тому документы. Тогда чекист, то есть ты, грохнул его, а часы в вазу сплавил. Потом ты и жену его придушил. Показать – как ты это проделал? Не надо? Ну, не надо, так не надо. Вот в то время, когда твои коллеги бросились из сада тебе на помощь, Бубенчик и увел эти часы через створку. Компенсировал, так сказать, неудачу с бумагами. Ну, раз ты его опередил. Мы его тут недавно с часами прижучили, он все и рассказал. Так дело было?
– Примерно. Ну, а что тут такого? Приказано было врагов народа ликвидировать, я и ликвидировал. Но остальное Мамай выдумал, чтобы подозрение от себя отвести. Неужели, товарищ Шклабада, вы больше верите этому домушнику, чем мне? – Бузыкин изо всех сил пытался принять обиженный вид.
– Чем тебе, как кому, уточни. Как чекисту? – сузил глаза следователь. – Может, еще скажешь – честному?
А что, биография у тебя, и правда, вроде бы вполне. Но именно, что вроде, а? Подожди, сейчас еще кое-что тебе покажу. – Он достал из стола какую-то фотографию и положил перед ним: – Ну-ка, полюбуйся.
