- Пиши, приказал он писарю, который был его заместителем и числился войсковым старшиной, сего дня я рассмотрел дело и присудил с таких-то штраф в сто рублей в пользу общества и воз сена за неправый покос, в пользу Осыченкова Дениса.
А потом обратился к виноватым:
- Надо бы вас на неделю в холодную[14] посадить, да вы и так увечья получили, так что сажать я вас не стану.
Решение атамана вызвало явное неудовольствие. Но атаман пресек все на корню:
- Так вы еще и недовольны, тогда можете к мировому судье идти, но сразу скажу, чем дело кончится: за покушение на убийство и за кражу вы общественными работами не отделаетесь! Светит вам года по два каторги.
Общественные деньги шли на разные нужды: на те же мосты или дамбы, которыми перегораживали балки, то есть овраги, для запруживания весенних вод. Ведь естественные водоемы были не везде.
К людям на сенокос нанимались только когда заканчивали со своим сеном. Хотя были и профессиональные косари, которые своим хозяйством не занимались. По сути они были сельскохозяйственными рабочими.
Нанимали те, кто имел землю в собственности, или брал в обработку много больше положенных казаку бесплатно десяти десятин. Не считая помещика, таковых было около десятка. В основном это были производители молока и сыров. Сыры пользовались спросом и долго хранились. Некоторые из этих людей владели собственными сыродельнями, и собственными молочными стадами. Кстати говоря, по молодости, Тихан и работал у такого человека, который держал сначала шестьдесят коров, а после до ста пятидесяти.
Помещик людей из станицы нанимал редко, были у него свои работники. А когда нанимал – платил на пять-десять копеек в день больше чем в округе, и шли к нему охотно. В станице же лучшим косарям платили рубль в день, а кто не имел славы, так работал за восемьдесят-девяносто копеек.
Многие собирались в артели по нескольку человек, и договаривался за всех один старший.
Так сидит такая артель из семи самых известных косарей и в ожидании старшего, байки травят:
- Приходит казак с поля и говорит жинке: «а что у нас на ужин»?
- Так вареники я налепила.
- Так свари мне тридцать девять вареников.
- А почто не сорокив?
- Боюсь сорокив трошки не осилю.
- Это байка старая. А слыхали, - говорит другой, - трактирщика, Фому Сергееча надысь[15] какой-то проезжий объел.
- Как-то? – отозвался его сосед.
- Зашел в трактир, спросил вареников со сметаной и ценой поинтересовался. Глянул на него Фома: маленький тощий, решил, что такой много не съест. Вот и запросил с него втрое, мол, двадцать пять копеек: вот банка и ешь сколько съешь.
