Нужда захватила меня.
Оскалив зубы, я рванулась к нему, но Динь поймал меня, когда Рен шлепнулся на задницу.
— Что с ней такое? — паника звучала в его голосе. — Я думал, мы вылечили ее.
— Мы сделали это, — простонал Динь, извиваясь, когда я набросилась на него… на Рена. — Теперь она расплачивается за последствия.
Часы сливались в единый калейдоскоп острой, как бритва, потребности и всепоглощающего желания… вожделения к Рену и к тому, что было внутри него. Затем боль возвращалась, выворачивая и прожигая меня насквозь.
Мир вокруг меня, то появлялся, то исчезал. Динь прижимал меня к себе, а я чувствовала, как Рен убирает с моего лица мокрые от пота волосы. Он что-то шептал мне, но не было ничего, кроме прохладной, приятной бездны, в которой я плавала.
Затем произошло вот что.
Без предупреждения меня окатил сильный холод. Было так жестоко холодно, что моя кожа словно запылала. Покалывание пронзило каждый дюйм моего тела, как будто каждая часть моей кожи была пронзена до мозга костей. Боль снова окутала меня, став моим миром, но на этот раз это был ледяной огонь.
— Что… что происходит? — ахнула я, не в силах видеть сквозь боль. Комната… весь мир был белым.
— Ты взяла слишком много, — голос Динь был напряжен. — Ты зашла слишком далеко. Мне очень жаль, Айви. Прости.
В его словах не было никакого смысла. Слова вообще были бесполезны для меня, когда ледяной огонь усилился. Из моего горла вырвались крики, совсем не похожие на визг.
Я почувствовала, что меня кто-то трогает, и поняла только, что Динь больше не держит меня. Я узнала запах Рена. Он держал меня все время, обхватив дрожащими руками за талию, его дрожащие ноги обвились вокруг моих. Моя спина согнулась, и я растянула его объятия так, что они почти разомкнулись.
Затем… затем это было похоже на бушующий огонь, который заливают водой. Вначале боль почти не ослабевала, но постепенно исчезала, как дым на ветру. После ожога я провалилась в знакомый глубокий сон. Я была не уверена, как долго я была без сознания, но просыпаться было трудно. Мои веки, казалось, были сшиты вместе, и мне стоило большого труда открыть их.
Первое, что я увидела, был низкий потолок. Лазарет. Я была в лазарете. Почему? Я порылся в своих воспоминаниях, но они были туманны, и я была слишком обессилена, чтобы пробираться через темные и призрачные куски воспоминаний, чтобы понять, что, черт возьми, произошло.
Но я знала, что была не одна.
Это потребовало усилий, но мне удалось повернуть голову влево.
