Вместо этого старик взялся учить юношу искусству толкования рун. Умения, мол, котомку не тянут. Хёгни старательно вникал в тайную науку. С разрешения хозяина вечерами почитывал книги из его собрания.
Прощаясь, Хёгни спросил:
— Как мне отблагодарить тебя, Тунд Отшельник?
— Вырасти свою судьбу, родич конунга, — улыбнулся старик. — Чтобы даже мы, в этой убогой глуши, услышали о твоих свершениях. Большего не прошу. Но и меньшего не жду.
И повесил на шею Хёгни новый оберег вместо уничтоженного костяного лемминга: дубовый кружок с вырезанной руной Рейд, окрашенной кровью самого Хёгни. Парень удивился, но ничего не сказал. Лишь поклонился Отшельнику до самой земли.
— Эрлинг да пребудет с тобой, — тихо сказал Тунд, — хочешь ты того или нет.
6
Весной Хёгни неудержимо потянуло в дорогу.
Собственно, он и в прошлом году не мог дождаться дня Соммаркема, чтобы отправиться в море на «Скегле». Но теперь его охватило новое, доселе неведомое чувство. Сон бежал прочь, учёба не шла впрок, юноша даже похудел на пару-тройку пундов[43]. А перед глазами стояли скалистые фьорды Вестандира, северного края предков его матери. Те перемены не остались без внимания близких, но на все расспросы Хёгни лишь отмалчивался и тихонько вздыхал.
А потом плюнул на всё и начал собираться в дорогу, не дожидаясь Соммаркема. Не говоря никому ни слова. Только нашёл спозаранку Бьяргу дочь Боги, пока Кьялак дворецкий не успел задать слугам работу. Невольница, надо сказать, превратилась в хорошенькую девушку — по меркам двергов, разумеется. Увидев Хёгни, она обрадовалась и удивилась: сын Альвара всё реже находил время для друзей детства. Это раньше они могли носиться по двору весёлой гурьбой. Ныне же приход этелинга стал для неё честью.
— Окажи мне услугу, Бьярга, раз уж таково твоё имя, — пошутил Хёгни, не улыбаясь, — передай это Хрейне коне. Или Альвару Свалльвиндсону, коль увидишь его раньше.
С этими словами Хёгни передал девушке сложенный вчетверо клочок пергамента. Читать руны Бьярга не умела: кто бы учил рабыню? Но лица, будучи отнюдь не дурой, читать научилась. Грустно посмотрела на записку, потом на Хёгни, снизу вверх:
— Ты нас покидаешь? Навсегда?
Хёгни попробовал улыбнуться. Ничего не получилось. Рот нелепо искорёжило.
— Дам тебе двадцать марок за помощь. Дал бы больше, но как знать, какие расходы предстоят.
— Откупаешься? — опустила глаза Бьярга. Оскорбилась? Рабыня?
— Помочь хочу, — Хёгни как мог ласково коснулся её руки, — пусть бы, когда я вернусь, ты и Бюггви стали свободными. Ради этого стоит вернуться.
