Опыт подсказывал Тир, что следует подождать еще, пока страсть окончательно сделает мужчину глухим к окружающему, но бешеная ярость при виде страданий избитой и перепуганной девчонки была так сильна, что норвежка не стала медлить и метнулась вперед.
Куини заметила ее, потому что всеми силами старалась не смотреть на то, что открыли спустившиеся штаны Харальда, и вперила взгляд куда-то ему за спину. Глаза девушки округлились. Харальд тоже начал оборачиваться. Но медленно, фатально медленно…
Как же ненавидела его Тир! Все те жестокие мужланы, что когда-то издевались над ней самой, сейчас словно объединились в этом конкретном негодяе, и когда он обмяк и начал с каким-то бульканьем заваливаться на песок, молодая женщина почувствовала отомщенной и себя…
— Интересно, — присаживаясь на корточки возле тела викинга и вытирая окровавленный стилет о его рыжеватые волосы, проговорила невозмутимая Тир, — что с ним теперь будет? Скальды[5] поют, что воин, погибший с мечом в руках, вступит во врата Валхаллы. А что, если вместо благородной стали, он будет сжимать собственный член?
— Мне думается, его вытолкают взашей, — торжественно заверила свою спасительницу Куини.
Тир хмыкнула, чудесные светло-серые глаза лукаво блеснули. В ответ медленная дрожащая улыбка растянула губы англичанки, и через мгновение обе молодые женщины хохотали, обнимая друг друга. Потом норвежка вдруг поняла, что девушка в ее объятиях уже не смеется, а плачет, сотрясаясь всем телом.
— Ну-ну, Куини, — пробормотала она, неловко гладя свою рабыню по спутанным волосам. — Черт! Не реви! Я не знаю, что с этим делать.
— Я и не реву, — шмыгая носом, отвечала юная англичанка.
— И не надо, дуреха. Ведь все обошлось.
Куини вдруг отстранилась и, рукавом вытерев с лица слезы, смешавшиеся с кровью из разбитых губ, спросила:
— Ты что, пришла сюда одна? Там, на поляне, их человек десять…
— О господи! — вдруг опомнилась Тир. — Пошли скорее. Только завернись-ка сначала в это.
Норвежка подобрала с пола и встряхнула меховое одеяло, а потом, набросив его на плечи Куини, повлекла ее за собой. Спустя пять минут они выбежали на поляну. Почти одновременно с ними на нее ввалились, ломая ветки, припозднившиеся дружинники Тир, и все замерли, потрясенные открывшимся им зрелищем.
Много лет спустя, Куини все еще иногда снились кошмары, в которых она видела эту сцену, потрясшую ее до глубины души своей первобытной жестокостью.
Вся поляна была залита кровью. Везде трупы викингов в неестественных позах… Куини показалось, что их много, очень много, но потом те, кому пришлось хоронить убитых, уверяли ее, что их оказалось всего тринадцать человек. А среди месива из искромсанных тел неподвижно стоял сэр Гай. Опущенный к земле меч и руки по локоть в крови, ею же оказалась забрызгана его одежда и сапоги. Рыцарь был совершенно неподвижен, только светлые волосы на голове шевелил легкий ветерок. Ничего не выражающий взгляд уперся в пространство, а за его спиной среди мертвой плоти пасся громадный неоседланный конь…
