Марушка фыркнула и закатила глаза к потолку.
— Дай мне иглу, нитки, закипяти воды в казанке, — принялась она раздавать указания.
Лис сообщил, что пройдется до озера и наберет воды, иначе, когда знахарка затопит печь, его сморит бесповоротно. Марушка напомнила ему, что местные считают воду отравленной, нельзя так рисковать. Вдвоем они вопросительно повернулись к Руте.
— Вода стала плохая, — развела руками хозяйка дома. — Но я ничего не травила. Возьми ведро в сенях, — обратилась она к Лису, — и набери за хатой в большой бочке. Там дождевая, не очень свежая, но лучше озерной.
Рута достала грубую нитку и погнутую иголку.
— Чем богаты, — извинилась она.
— Сойдет, — Марушка попыталась выдавить из себя доброжелательную улыбку. Получилось плохо. Пальцы у нее мелко дрожали. Скудная обстановка комнаты почему-то виделась через мутную дымку — девочке пришлось часто заморгать, но пелена перед глазами не исчезла. «Мне нужно успокоиться, — подумала девочка, — если не возьму себя в руки — сделаю хуже».
Рута приоткрыла ларь и достала моток домотканого полотна.
— Возьми. Перевяжешь, коль не помрет, — прошептала она, кашлянув, — я его продать хотела. Но раз помощи от меня никакой…
Марушка с благодарностью приняла полотно — свежая чистая ткань ей очень пригодилась бы.
— Красивое, — заметила Марушка и тут же исправилась, — пригодится, спасибо.
Вернулся Лис. Судя по налипшим ко лбу мокрым волосам, в бочку он окунал голову, чтоб разогнать дремоту. Воду, как и попросила Марушка, закипятили. Лис уселся на ларь, прикрыв глаза. Рута не спешила уходить, с любопытством наблюдая за сосредоточенными действиями девочки.
— Зачем ты варишь иголку? — удивилась хозяйка дома.
— Честно говоря, — напряженно отозвалась Марушка, — сама не знаю. Но так делала Федора. Я верю ее опыту.
Рута удивленно приподняла бровь, но вмешиваться не рискнула.
— Можно покопаться у тебя в закромах? Мне нужны кровохлёбка, порошок из дождевика, шиповник… — нарушила молчание Марушка.
Знахарка кивком головы указала на подготовленные высушенные травы. Девочка отбирала нужные ей, принюхиваясь к ним и тараторя названия необходимых себе под нос:
— Тысячелистник, крапива, горец, лапчатка… О, кора калины! — радостно воскликнула она, не прекращая азартно перерывать высохшие пучки и метелки. — Ноготки, тоже подойдёт…
Вскоре у окна, под тусклым светом лучины выросли три горки сухих трав. Первая — то, что потребуется Марушке, чтобы обработать раны. Вторая — для отвара, которым придется поить похитителя до полного восстановления. Девочка догадывалась, что отвар может и не понадобиться, но почему-то приготовление его добавило уверенности. Третью горсть собрала, выковыривая из памяти рецепты, которые могли пригодиться, чтобы выходить больного, потерявшего много крови. Общая картина никак не складывалась. Марушке казалось, что она хватается за все возможные способы, но вместе они не сработают. Мозаика из отваров, кашиц и порошков никак не складывалась в цельную картину. Что толку, если она поочередно будет обрабатывать зашитые раны тремя отварами от нагноения, когда руки у нее дрожат, а иголка танцует в пальцах, не желая принимать уверенного положения?
