Они убьют Райнеро! Так нельзя, так неправильно, за что? Разве он не искупил свои грехи изгнанием? Пречистая дева, защити его, защити его, защити его! Ни одну женщину он ещё не возлюбил более отчаянно, чем Тебя…
2
За свои одиннадцать лет Гарсиласо Рекенья немало плакал по вине брата, оправдывая славу малявки, заморыша, плаксы, но сегодня он пролил лишь слёзы скорби и горя. Как долго он пролежал в тайной комнате, обняв подбитое мехом одеяло и видя в нём Райнеро с запёкшимися ранами на исколотой груди?… Пасмурный свет едва втекал в амбразуры окон, мимо коридоров с которыми Гарсиласо брёл к себе в комнаты. Закутанное тучами, солнце могло стоять в самой высокой своей точке, а могло оседать за Амплиольские горы. Никому не было дело до принца, тени принца. Помимо… ещё одной тени?
Сдавив в кулак солнышко, Гарсиласо вжался спиной в балюстраду лестницы, как опрометчиво он начал подъём! Тень ревнивой герцогини пробудилась, когда он один за другим раскрыл её тайны, и теперь стерегла дерзкого мальчишку на краю лестничной площадки, высокая, острая, неумолимая…
— Опасно, принц, ходить в одиночку в столь смутное время… — тень должна была с воем пронестись сквозь него, пронзая смертельным холодом. Но вместо этого она плавно спускалась по ступеням, осыпая их шелестом юбок, и всё отчётливее обретала облик Розамунды Морено.
Гарсиласо оттолкнулся от балюстрады, поправил на груди солнышко, расправил плечи, пусть эта женщина видит, что заморыш встал на путь престолонаследника.
— Принц Рекенья должен быть выше страха, — он надменно припустил веки, вторя старшему брату.
— О нет, мой юный принц, второго Райнеро эта страна не вытерпит, посему будьте благочестивы, послушны и учтивы. — Розамунда Морено взяла его за руку, поразив сильной хваткой, провела вверх по лестнице и увлекла во второй из двух коридоров, что вёл в покои Райнеро и больше не освещался факелами. Вся отвага младшего принца ушла в ноги, приходилось шагать широко и уверенно, чтобы эта женщина не почуяла его испуга, слабости. Почему она прикоснулась к нему, сыну короля, раз она только графиня? Зачем ведёт в комнаты брата? В щеках затеплился стыд, неужели Треклятая троица узнала, что Гариласо подслушивал? Что же теперь, пристыдят, накажут, убьют?…
— Я — как он? — выпалил Гарсиласо до того, как страх бы сковал губы.
— Если бы я постучала в твои двери ночью, — Розамунда Морено склонила к нему вуаль, за чёрной дымчатостью угадывался длинный белый овал, как если бы вытянулся круг луны, — ты бы оскорбил меня, назвав суккубой?
