— Антонио, напомни, во сколько администрация «Золотого янтаря» оценила спасение двух своих служащих, которые заведомо погибли бы при падении работающего вентилятора?
— В пятьдесят тысяч песов, — тотчас откликнулся тот, и герцог тихо восхитился подобному профессионализму. Даже Робин — вроде как немного ожил, и с уважением покосился на — как ему, видимо, казалось — преемника.
— Очень хорошо. А премия от ювелирного салона, в котором при вчерашнем внеплановом открытии сработала, наконец, отключённая сигнализация и блокировка дверей, и в хранилище при этом оказались заперты жулики?
Робин вытаращил глаза.
— Десять процентов от возвращённых изделий, ваша светлость. При стоимости украденного в миллион двести песов «виновнику» того, что кража провалилась, полагается сто двадцать тысяч.
— Н-да…
Герцог Авиларский рассеянно бросил на стол карандаш, глянул на поочерёдно бледнеющего, зеленеющего, краснеющего Робина… и захохотал.
— Барлог меня возьми, — выговорил он, наконец, сквозь слёзы. — Да если бы я и захотел от тебя избавиться, Робин… Я бы потом просто сдох от любопытства, гадая, что ты ещё натворишь! Иди, оформляй свои премиальные, а заодно и отпуск на две недели, и вали отсюда на все четыре стороны, поскольку ни для какой полезной деятельности ты пока не пригоден, а любому везению нужно время от времени передохнуть… Иди-иди! Впрочем, сперва загляни туда…
Он указал на дверь в углу кабинета.
— Прими душ, приведи себя в порядок, а то в приёмной подумают, что я тебя тут порол, не иначе. И сдай дела Антонио.
— Так вы всё-таки меня увольняете?
— Идиот! Я же сказал: ты в отпуске! На две недели! Тратить половину денег, что останутся у тебя после всех расчётов. Оставшуюся половину сбереги для медового месяца, если не передумаешь.
— О, шеф!
— Ну, ну, я пошутил… Женись. Но жалование я тебе удвою, чтобы не было соблазна вновь гулять за мой счёт.
— Да я, шеф…
Изобразив на бесстрастном лице подобие улыбки, Антонио подтолкнул стул за спинку, вынуждая Робина вскочить, проводил его взглядом, и когда взмыленный секретарь скрылся за дверью комнаты отдыха при хозяйском кабинете, повернулся к герцогу.
— В приёмной ожидает Мазарини.
— Да! — вскинулся Кристофер. — Да, пусть проходит!
…Два часа спустя, сам, не хуже Робина, взмокший от неприятного, но плодотворного обсуждения будущего процесса, он поглощал холодный чай с лимоном и мятой и чувствовал себя разбитым и возбуждённым одновременно.
Альфред Мазарини, лучший адвокат столицы, и по совместительству — консультант королевской семьи, проигранных дел в своей практике не имел. Это по его подсказке Кристофер бдительно приглядывал за последней супругой, фиксируя всё, что может быть рассмотрено судом как неопровержимое доказательство измен, стараясь, в свою очередь, сам не давать повода пересудам. Даже вчерашний его поступок… выглядел, конечно, двусмысленно — увести у всех на глазах молодую женщину! — но, поди ж ты, узнай, куда он её увёз? Может, просто любоваться закатом. Не пойман, как говорится — не вор…
