К сожалению, этот «экономический» взгляд на капитал, хотя и широко распространён в теории, в основном бесполезен на практике. Во-первых, «единицы полезности» и общественно необходимое абстрактное рабочее время невозможно наблюдать, не говоря уже о возможности измерения (к тому же они могут быть и логически противоречивы). Эта неспособность означает, что «реальный капитал» отдельных фирм, таких как ExxonMobil, не может быть определён количественно, и, следовательно, совокупный «основной капитал», который национальные статистики с таким трудом пытаются объединить, не имеет чёткого значения. Во-вторых, и, возможно, наиболее уместно здесь для нашей цели, «реальное» накопление, как бы оно ни было измерено, в современном капитализме не имеет большого значения.
3.1 Капитал как власть и дифференциальное накопление
В наши дни капиталисты и корпорации стремятся и приучены не максимизировать свою «реальную» прибыль, а превзойти среднюю и превысить нормальную норму прибыли. Они стремятся не просто действовать, а превосходить; получить не абсолютное накопление, а дифференциальное накопление. Для ExxonMobil 10-процентная норма прибыли является признаком неудачи, если глобальное среднее значение составляет 20 процентов; но отдача на -5% (т.е. прямая потеря) считается огромным успехом, если средняя доходность — это ещё большая потеря -15%.
Это дифференциальное стремление — не случайность. Мы утверждаем, что капитал является не продуктивной экономической сущностью, а количественной мерой организованной власти. А поскольку властные отношения по своей природе относительны, капитал, который выражает меру организованной власти, должен оцениваться дифференциально.
Возьмём опять для примера ExxonMobil. В 2013 году чистая прибыль компании составляла 32,6 миллиарда долл. — в 15,8 раза больше чистой прибыли, полученной типичной фирмой Fortune 500 (2,2 млрд долл.), И в 103 578 раз больше чистой прибыли средней американской корпорации (308 945 долл.)[6]. Эти разницы описывают количественно полный спектр властных процессов, которые вместе определяют капитализированную сущность, которую мы называем ExxonMobil. Они отражают властную политику и войны на Ближнем Востоке, в которых ExxonMobil так глубоко погружен; конфликтные отношения ExxonMobil со своими покупателями, поставщиками и работниками; борьбу компаний и сотрудничество с правительствами посредством уступок, налогообложения, субсидий, политики в области энергетики, разведывательных служб и взяток, а также других связей; его силовые альянсы и вражда с другими интегрированными нефтяными компаниями, а также с энергетическим сектором в более широком смысле; его расхождения и схождения с различными корпоративными коалициями по всей деловой вселенной; его конфликтное взаимодействие с наукой по вопросам пика нефти, загрязнения и изменения климата; список можно продолжить.
