Алексей не ходил обедать еще много дней. Сколько? Он не знал, и не заметил, как привык к тому, что тихая девушка Наташа с золотыми волосами и ясными глазами варит ему кофе, приносит какие-то пирожки, бутерброды. О нем кто-то заботился, и это казалось естественным… Они уже не молчали, оставаясь вдвоем. С ней оказалось возможным говорить обо всем: о работе и музыке, о кино и книгах, которые Алексей, в отличие от большинства приятелей, читал и любил. Еще они разговаривали про море и горы, про детские мечты и недетские проблемы. А однажды Наташа не вышла на работу, прихватив какую-то простуду. И Алексей вдруг обнаружил, что ему не хватает ее тихого голоса, доброго взгляда. Кофе и пирожки он купил в буфете… А еще купил сок, мандарины, шоколад и поехал искать Наташу.
Она жила на окраине, в маленькой комнатке, которую снимала у глуховатой старушки. Наташа страшно растерялась, увидев Алексея. Ее смущал и домашний халатик, и скромная обстановка, и сам факт его присутствия здесь.
Смущение покрыло ее щеки нежным румянцем. Алексей впервые заметил, как она красива. Он пробормотал какие-то дежурные слова о том, что решил ответить заботой на ее заботу, говорил что-то еще, думая лишь о том, как нужна ему эта странная прекрасная девушка. Они пили чай с душистым малиновым вареньем, а когда пришло время уходить, он вдруг притянул Наташу к себе и поцеловал.
Скольких девушек он целовал прежде? Всегда все происходило одинаково: они изображали удивление, но уже через минуту с готовностью прижимались к нему, обнимая за шею и пылко отвечая на поцелуй. Дальнейшее если и отличалось разнообразием, то лишь в зависимости от внешних условий и его настроения.
Наташа резко отпрянула. В ее взгляде смешались испуг, обида, растерянность, беспомощность и какая-то непостижимая твердость.
Алексею показалось, что этот взгляд парализовал его. Он почувствовал себя мелким, низким.
— Наташенька! Простите! Не удержался, — слова оправдания казались противными ему самому.
— Вам нужно идти… — Больше она не сказала ничего.
Спускаясь по лестнице, Алексей пытался осмыслить происшедшее. «Надо же, нарвался на недотрогу», — шептал в его мозгу некий голос. Но вспомнились ее глаза… Отчего в них была боль? Оттого, что он неосторожным движением разрушил ее сказку? А испуг? Просто испуг от встречи с его хамством или страх потерять нечто? И через боль, страх — такая твердость…
Доехав до своего дома, Алексей вдруг почувствовал, что не сможет находиться в душном пространстве пустой квартиры…
