Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческий земли
[48].
Другая значимая тема, подобно предыдущей, являет один из образов современности — разломанные позвонки времени и их соединение — дело отдельной личности, а ныне — поэта:
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать
[49].
То, что речь идет о задании невыполнимом и, во всяком случае, парадоксальном, доказывается в следующих строках, заканчивающих стихотворение.
Не только у эпохи–зверя разломаны позвонки, но и век[50], век, только что родившийся, в движении, невозможном для того, у кого позвоночник сломан, хочет обернуться назад, вглядеться в собственные следы, и именно так являет свой безумный лик:
И еще набухнут почки.
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век.
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда‑то гибкой,
На следы своих же лап
[51].
3. Поэт–современник должен пристально всматриваться в свое время. Но что видит тот, кто видит свое время, безумную улыбку своего века?
И здесь я хотел бы предложить вам другое определение современности: современник — тот, кто пристально всматривается в свое время, чтобы увидеть в нем не свет, но тьму. Все времена для тех, кто проникает в их современность, исполнены тьмы. Современник — это именно тот, кто умеет видеть эту тьму, кто способен писать, обмакивая перо в мрак настоящего. Но что же значит «видеть тьму», «постигать мрак»?
Первый ответ подсказывает нам нейрофизиология зрения. Что происходит, когда мы оказываемся в среде, лишенной света, когда закрываем глаза? Что за мрак видим мы вдруг? Нейрофизиологи говорят нам, что отсутствие света высвобождает ряд периферических клеток сетчатки, подходяще именуемых off‑cells, которые активизируются и обеспечивают особую форму зрения, которую мы называем темнотой. И все же темнота не является привативным понятием, простым отсутствием света, своего рода не–видением, но результатом активности этих клеток (off‑cells), продуктом нашей сетчатки. Если вернуться к нашему тезису о тьме современности, сие означает, что восприятие этой темноты не является формой инерции и пассивности, но предполагает наличие особенной активности и способности, которые, в нашем случае, соответствуют нейтрализации света, исходящего от эпохи, для раскрытия ее темноты, ее особенного мрака, который все же не отделим от ее света.
