Контуры грядущего. Энгельс о коммунистическом обществе - Георгий Александрович Багатурия

Предвидеть будущее было всегда важно. Не только для каждого человека, но и для общества, в котором он жил. Предвидеть хотя бы приблизительно и хотя бы ближайшее будущее. Интерес к будущему – не праздное любопытство, а выражение практической потребности: чтобы с успехом действовать сегодня, человек должен знать, чтó будет завтра.

Стремление заглянуть в завтрашний день – характерная черта разумно действующего человека, и всегда в обществе существовали какие-то – пусть самые примитивные и неопределенные – представления о будущем. Но никогда подлинно научное предвидение не было столь необходимо, как теперь – в нашу динамичную эпоху, в период современной научно-технической революции и, главное, в период великой социальной революции XX века, в эпоху перехода человечества от прежней организации общества к принципиально иной, от капитализма к коммунизму. Ведь чтобы сознательно участвовать в таком беспрецедентном историческом процессе, мы уже сейчас должны знать, каким станет в будущем наш стремительно и радикально преобразующийся мир.

Около полутора веков прошло с того дня, когда один из гениальных предшественников Маркса и Энгельса, по-своему осознавая потребность в действительно научном познании будущего, высказал удивительно глубокую и прозорливую мысль: «До сих пор люди двигались по пути цивилизации спиной к будущему; они обычно обращали свой взор в прошлое, а на будущее бросали лишь очень редкие и поверхностные взгляды. Теперь, когда рабство уничтожено, человек должен сосредоточить внимание на будущем» (59, II, 248)[1]. Это было сказано за два десятилетия до возникновения научного коммунизма, в одной из последних работ великого французского социалиста-утописта Сен-Симона. Его представления о будущем, как и воззрения других предшественников научного коммунизма, оставались в целом еще в пределах утопии. Но то, что было утопией в то время, стало наукой в трудах Маркса, Энгельса, Ленина и становится реальностью в нашем веке.

«Теперь, когда рабство уничтожено…» – говорил Сен-Симон. Так казалось тогда, современникам великой французской революции, в эпоху перехода от феодализма к капитализму. Но рабство, уничтоженное в одной его форме, продолжало существовать в иной, так сказать превращенной, форме. На место рабства личной зависимости пришло изощренное экономическое рабство буржуазного общества. Надо уничтожить «эксплуатацию человека человеком», – провозгласили ученики Сен-Симона. В следующем, нашем уже веке эта мечта стала воплощаться в действительность, была осуществлена сначала в первой стране, совершившей великий социальный переворот, а затем и в ряде других стран, ставших на путь социалистического развития.