Тамму выдавил педаль газа, и вездеход взревел, очнувшись. Железная машина поползла по тундре дальше. Поползла медленно, уверенно. И так же непоколебимо рухнула в озеро Коолен через два часа.
Чукча-косторез в тот момент царапал ногтями заднюю дверь вездехода, потому что так было ближе к морю. Ледяная вода его успокоила.
Алексей проснулся от холода. Повернулся на бок, чтобы обнять жену. Слепо хлопнул рукой по пустой половине кровати. И вспомнил вчерашний день. Суету поселка. Чувство пустоты, когда утром обнаружил, что супруга ушла в море в числе других.
Он заперся у себя и не отвечал на стук в дверь и крики в окно от Петра. Сосед, с которым много был пройдено и пережито, так и не добрался до потерявшегося приятеля. А тот целый день пусто шатался по дому, стараясь не смотреть в сторону моря. Он не вышел ни на гул проехавшего по дороге вездехода, ни на призывную сирену у администрации.
Верх нереальности, так он назвал свое состояние. Марты не могло «не быть». Со второй половины дня он бродил по ее опустевшим владениям с бутылкой в руках. Прикладывался к водке, как к лимонаду — жадно. Сам не заметил, как выключился.
И сейчас сухость в горле, да сжатая тисками инквизиции голова сказали ему: «это явь, это не кошмар». Он скривился, как готовый заплакать ребенок. И тут увидел Марту. Она стояла в углу комнаты, в той самой ночной рубахе, в которой ложилась спать вчера. Ее волосы плавали, словно попавшие в невесомость водоросли.
— Господи, — всхлипнул Алексей. — Марточка. Марта… Как ты меня напугала!
Он вскочил с кровати, подбежал к жене и обнял ее. Холодная вода, невидимым коконом окружающая супругу, обожгла кожу. Алексей отпрянул, но руки Марты морскими змеями обвили его и притянули к себе. Прижали к мертвому телу, затянув в едкую оболочку.
Глаза защипало от соли, но даже сквозь боль он не закрыл их, глядя в разинутый рот жены, и закричал в воду, выдувая истеричные пузыри. Море хлынуло в ноздри, в горло. Алексей рванулся, но хватка супруги не ослабла. Руки увязли в теле жены, будто он состояло из разогретого пластилина, чудом сохраняющего форму, но твердеющего там, где с ним не боролись.
На улице кто-то закричал. Грохнул выстрел, и криков стало больше. Андрей слышал это сквозь заложившую уши воду, уже не сопротивляясь и проваливаясь в небытие.
* * *
По подмерзшей дорожной грязи на четвереньках полз ребенок. Петр стоял с ружьем у детского сада, где сегодня собрали женщин, и не мог заставить себя поднять оружие. Малыш смотрел на землю, тараня светлой головкой холодный мир.
