Фадерман считает квир политику такой же проблематичной для женщин как любую другую политику с доминированием мужчин, и «квир женщины не могут быть союзницами с мужчинами квирами», она категорически утверждает, что мужчины, квиры и натуралы, затмевают и берут власть над женщинами, лесбиянками и гетеро. Все пространства становятся мужскими пространствами, если женщины не прилагают усилий, чтобы захватить пространство для себя. (стр. 227) Фадерман описывает позицию лесбиянок в квир политике как напоминающие позицию лесбиянок, которые работали в смешанных организациях перед тем как лесбийский феминизм был создан: «квир женщины были приложением к настоящим квирам, точно так же как гомофильные женщины были приложением к настоящим гомосексуалам в гомофильном движении 50-ых, перед тем как лесбиянки сознательно создали свои собственные политические пространства.» (стр. 227)
Фадерман выражает горькое разочарование и замешательство из-за того, что женщины в квир политике отреклись от феминизма. Она объясняет, что многие из тех, кто были лесбиянками до появления феминизма в 60-ых, как и она сама, чувствовали восторг и облегчение, потому что «феминизм выражал наши самые глубокие чувства». (стр. 221) Феминизм также предоставил место для лесбиянок, чтобы мечтать о стране амазонок и месте для создания женской культуры. (стр. 222) Феминизм предоставил такие ценные подарки, говорит она, что лесбиянки как она «были шокированы и даже в ярости, когда они увидели новое поколение, которое не ценило завоевания феминизма и с большой враждебностью к феминизму они искали странных богов – квир альянсы». (стр. 222)
Несовместимость квир политики и лесбийского феминизма очевидна, как говорит Сью-Эллен Кейс, в движении в сторону гейского потребительского рынка, а не сообщества. Ценности лесбийского феминизма совершенно не подходят к этому новому квир рынку, потому что лесбийские феминистские предприятия отвергали иерархию в своей идеологии. Поэтому они управлялись коллективно, и не были предназначены для личного обогащения. Книжные магазины и другие лесбийские бизнесы, которые существовали во время рождения лесбийского феминистского коллективизма, функционировали совсем по-другому. Она комментирует, что «То, что раньше было лесбийским или гейским сообществом, сейчас стало сектором рынка». (Кейс 1997: 212) Активистки Квир Нации, она объясняет, сформировали «Квир сеть шопинга Нью Йорк», и в некоторых кругах слово квир настолько превратилось в товар, что стало состоять из пирсинга, кожаной одежды и модных причесок. (стр. 213) Квир академикессы, говорит она, способствовали этому развитию, создав философию, которая превозносит шоппинг: «Многие квир академикессы пишут про товарный фетишизм… Они создают квир дискурс из пристрастия к очарованию масс маркета… Классовая привилегия и воспевание капитализма смешиваются с квир секс индустрией.» (стр. 213) Поэтому Квир Нация «поднимает тот же самый флаг индивидуальности, который либеральная демократия повесила сушиться». (стр. 217)
