Сжимая виртуальную кисть, девушка ждала.
Ничего не произошло.
— Бобби?
— Ты все правильно нарисовала, Су?
Она осмотрела изображение. Все было идеально.
О чем же я забыла?
Потом до нее дошло. Она пронзила пальцем пустой воздух — и в другом мире сгенерированный компьютером палец уткнулся в центр нарисованного на холсте глифа. Сразу после прикосновения знакомое покалывание ринулось вверх по руке. Су-линг напряглась, затаила дыхание и выждала несколько ударов сердца.
По-прежнему ничего.
Девушка начала опускать руку. И тут ее запястье охватил режущий холод. Ей отчаянно захотелось разорвать контакт… Однако она понимала: на сей раз нужно стоять намертво, держаться изо всех сил, чтобы не опозорить свой род, подобно далекому предку.
Вдруг в ее сознание хлынули чужие воспоминания — словно вновь обрели четкость давно забытые сны. Она вспомнила провинцию Шаньдун и солнце, встававшее над Желтым морем; вспомнила рыбалку со своими братьями и цветы вишни, плывущие по воде; вспомнила свою первую любовь, Вэна Ли, который отвернулся от нее, после ее позора.
— Су? — в голосе Бобби сквозила неуверенность. — Что ты делаешь? Тут на экране вместо тебя какая-то старуха в халате.
Су-линг едва слышала друга, подвешенная между прошлым и настоящим. Наследственная память вливалось в нее, и она понимала все больше и больше.
— Она друг, — наконец пробормотала девушка, уверенная, что это правда. — Не знаю в точности, что произошло, но твоя догадка оказалась верна. Он идет. Я чувствую. Это как запах электричества перед грозой.
Холод полз вверх по руке, подбираясь к сердцу. Раздался сухой смех, древний и растрескавшийся, а затем загремели слова:
— В конце концов я нашел тебя, сиу фар, мой маленький цветочек.
Вторглись давние воспоминания. Туманный распадок, окруженный высокими деревьями, мычание скота на далеком рисовом поле и притаившаяся тварь из ночных кошмаров, в чьем голосе слышна издевка.
Губы Су-линг дрогнули, но девушка не поняла, кто говорит: она сама или ее предок.
— Гуй соу.
Смех сделался еще более зловещим.
— А, ты знаешь мое имя. Хорошо же ты пряталась все эти годы, сиу фар. Но пришел час быть сорванной. Я буду носить тебя, как украшение, лишь только обрету свободу. Свободу странствовать по миру людей.
Дымка поднялась над поляной и соединилась в древнее лицо — желтое и сморщенное, как сушеный абрикос. Лицо прорезала плотоядная ухмылка, усеянная клыками. Туман продолжал окружать ее, превращаясь в змеиные кольца и в лапу рептилии, вцепившуюся ей в запястье.
