— Я понимаю. — Он замолчал, не зная, что ещё сказать, не находя слов. И тогда заговорил Арсений. Он рассказал ему, доверяя безмерно, где спрятаны чертежи. А потом добавил:
— У меня в Сердии, в деревеньке Распутье, есть жена, Ира, Ирина Григорьевна Дышакова, и маленький сын — Женя. Только больно покидать их. — Арсений замолчал, потом мужественно сморгнул слезу и продолжил. — Вот, возьми. Это ещё сохранилось у меня, не всё отобрали. Это тебе на память. — И Арсений улыбнулся сквозь боль, протягивая ему золотое обручальное кольцо и медальон. Он тогда не удержался, обнял Арсения, и, быстро, чтобы не разрыдаться, выбежал из тюрьмы. Это было их последнее свидание.
А потом была казнь. Он помнит, как в кошмарном бреду, стоящие плахи. И палачи из своих, из пленных, что делили с сердами пищу и кров. Ему часто потом снились эти плахи. И каждый раз он просыпался от своего крика и с бешено бьющимся сердцем. А перед казнью Дарк устроил настоящее представление. Военачальник баров решил объявить его предателем и очернить перед всеми. Дарк не мог казнить его, но заклеймить так, чтобы его именем пугали детей, было в его силах.
Дарк говорил долго, о достижениях барского народа и воинском искусстве. А под конец вставил искусную ложь и заявил, что, благодаря ему, Ишмаку, барский народ останется жить в веках. И показал всем документы, которые, якобы он им выдал. Он помнил, как весь мир, казалось, тогда враз перевернулся. Он хотел кричать, доказывать свою правоту, ведь он стоял близко, почти возле самого Дарка, и видел, что тот держал в руках абсолютно чистые листы. Но это было бесполезно. И оставалось только наблюдать, как зажигались ненавистью глаза Саши и тех немногих сердов, которых Дарк оставил в живых, потому что намеревался взять за них выкуп. А он тогда боялся повернуться и посмотреть в глаза Арсению. Но всё-таки заставил себя взглянуть, готовый к приговору, который тяжелее любой плахи. А Арсений поймал его взгляд и ободряюще улыбнулся. Он понял, он видел! И это было счастье! А потом плаха и смерть и кровь. И ненавидящие крики Саши, и недоверчивые глаза Марека…
V
Как же это было давно… Ишмак вздохнул и вдруг вздрогнул. Ветер донёс до него стук копыт и звонкое ржание коней. Там, наверху, шло сражение. И, вдруг, как тогда, с Мареком, он почувствовал, странное беспокойство. Неужели это случится опять, опять смерть, опять кровь? А что он скажет в том мире Арсению? Что не уберёг его сына, причинил боль его жене и дочери, допустил ещё одну утрату? Никогда! Он должен быть там сейчас. Ишмак зажёг свечу, взял подсвечник и вышел в коридор. Надо было спешить.
