Вот и сейчас, свернувшись на кровати так, чтобы видеть Хилда, он рисовал его портрет. Линия за линией, точка за точкой. Он прекрасно видел профиль — высокий лоб, выразительные чувственные губы и четко очерченные скулы и ямочки на них. А вот то, как лежат волосы, приходилось додумывать. Так же как и их цвет.
Получалось похоже. Эван даже собой гордился. Ровно до той секунды, пока Хилд не повернул голову и не посмотрел ему прямо в глаза. Его зрачки вспыхнули в темноте, засветившись — как показалось Эвану — ослепительным белым светом. И лишь притушив настройки зрения, он понял, что цвет магии ветрогона был серым, как облачное небо.
Колдовской свет освещал теперь его лицо, и Эван видел, как на тщательно вырисовываемых им только что губах заиграла улыбка. Хилд приложил к ним палец, делая знак молчать, а потом поманил его к себе.
Сердце бешено забилось о ребра, а дыхание участилось. Точнее, Эвану казалось, что он дышит как тяжело раненный танк, и его сопение вот-вот разбудит Ника. Он смотрел на Хилда, не в силах отвернуться, и в голове набатом билась мысль: это единственная возможность. Почувствовать прикосновение — ласковое, не требовательное. Прикоснуться самому. Попробовать на вкус по-настоящему чистую кожу.
Он не понял, как встал с кровати. Будто тело устало ждать приказа мозга и начало действовать само. Хилд сел, уже привычно прислоняясь спиной к стене, и прежде чем подойти к нему, Эван выключил "рисовалку". А потом резко опустился, надежно фиксируя коленями сильные бедра и ловя запястья в крепкие захваты. Хилд усмехнулся, и его глаза погасли, снова погружая их в темноту.
И в этой темноте Хилд его поцеловал.
В первую секунду Эвана парализовало. Он настолько не ожидал такого развития событий, что руки сами собой разжались. Кажется, Хилд воспринял это как нечто само собой разумеющееся и тут же обнял Эвана, притягивая к себе. И только почувствовав, что он не отвечает, остановился.
Обозвав себя трижды тупым мехом, Эван поспешно прижался губами к его губам и сам сгреб ветрогона в охапку, стараясь не переусердствовать с силой. Хилд усмехнулся ему в рот и погладил по волосам. А потом поцеловал снова — на этот раз осторожно, явно отдавая должное только что выясненному факту: целоваться Эван не умел.
Секс в его жизни всегда был одинаковым: грязным, быстрым, животным. Удовлетворение похоти, не больше. Чаще всего — чужой. Мысль о том, чтобы целоваться с кем-то из партнеров, даже не приходила ему в голову. К счастью, поцелуи — не минет, так что никто и не настаивал. Сейчас же…
