Чувствуя, что готов вот-вот — впервые за много лет — смутиться, Эван ретировался в душ, отчаянно надеясь, что Николас не понял, какого рода напряжением от него фонит.
Когда же он вернулся, учитель и ученик отчаянно ругались.
— Да пойми же ты, я не мог сказать тебе! Меня просто убили бы, неужели не понимаешь?! — рявкнул Хилд, как раз когда Эван открыл дверь.
— Даже когда я стал старше?! Когда мы часами торчали на долбанной крыше — даже тогда не мог?! — Эван первый раз слышал, как Ник едва ли не кричит в голос.
— Даже тогда не мог! — Хилд увидел Эвана и сбавил тон. — Я хотел тебе счастья, — сказал он, глубоко вдохнув. — Хотел, чтобы у тебя все получилось. И у тебя получалось! Значит, метод работает, и кто я такой, чтобы все разрушать?
— Друг? — Ник горько усмехнулся. — Нет. Друзья так не поступают.
— Друзья — нет… — Хилд бросил быстрый взгляд на Эвана, но все-таки закончил уже совсем глухо: — Зато так поступают родители. Я действительно хотел, как лучше, Ник. И сейчас хочу.
Ник дернулся, как от удара. Его глаза расширились и на секунду полыхнули зеленым.
— Нет… — выдохнул он. — Ты не можешь… Ты врешь! — он подскочил к Хилду и вгляделся ему в глаза, будто пытаясь разглядеть там правду. — Ты не мой отец! — крикнул почти жалобно.
— Нет… — Хилд слабо улыбнулся, глядя на него. — Конечно, нет. Но я воспитывал тебя с трех лет. Какая разница, чья кровь в твоих жилах?
Ник замер. Его глаза покраснели, и он дернулся, когда Хилд поднял руку. Но все-таки позволил ему сжать свою ладонь.
— Все будет хорошо, — сказал Хилдебранд тихо. — Ты со всем справишься. Ты смог вырастить Древо, смог сбежать из Башни, смог выжить в Урбе и найти лучший в этом мире Танк. Черт побери, я горжусь тобой, парень!
Ник несколько секунд молчал, а потом несмело улыбнулся.
— И я смог взять тебя в плен, — добавил он дрогнувшим голосом и сжал его руку.
Хилдебранд рассмеялся.
— Да. И это тоже, — подтвердил он, широко улыбаясь.
Ник чуть смущенно глянул на Эвана и, разжав пальцы, поспешно пошел к своей кровати.
* * *
Ник давно спал, а Хилд все лежал с открытыми глазами. Света от глазков-светильников на потолке было совсем чуть-чуть: ровно столько, чтобы видеть собственную руку в темноте, но его вполне хватало, чтобы, выкрутив настройки контрастности на максимум, видеть ветрогона и даже — движения его светлых ресниц.
Мехам нужно было спать намного меньше, чем магам и, тем более, людям, и ночными часами Эван обычно развлекался тем, что играл в игры или в который раз перечитывал немногочисленные закачанные в память книги. Еще приятным развлечением было рисование. Программка была явно рассчитана на детей, имела совсем скудный диапазон инструментов и палитры, но Эван научился виртуозно с ней обращаться и иногда жалел, что не мог никому показать сотни сохраненных в специальном хранилище картин.
