Когда входные чешуи захлопнулись, Хилдебранд громко присвистнул.
— Вот я буквально чувствую, что пора Обновлять седые волосы… — протянул он.
— Ну все не так плохо… — Эван не без труда заставил голос звучать как обычно — от удивления тот заметно сел. — Ник ей, кажется, нравится. Или это все синий чай?
— Скорее, адреналин, эйфория и запоздало взыгравшее либидо, — усмехнулся Хилдебранд. — Ну а даже если она каким-то образом добавила какую-то возбуждающую магию… Не думаю, что это так уж страшно.
— Наверное, нет… — согласился Эван, не в силах сдержать горькой усмешки. — Когда ты маг и можешь за себя постоять как-то иначе, кроме как кулаками, которые еще и не всегда слушаются.
Хилд нахмурился, притянул его к себе и некоторое время молча смотрел на залитого лунным светом геккона. Тот уснул, так и не свернув крылья, и луна отражалась на гладкой, словно облитой водой перепонке.
— У тебя есть дети? — спросил затем тихо.
— Нет, — Эван усмехнулся. — У меня и Контракта-то толкового ни разу не было, какие уж тут дети… — он покосился на ветрогона и осторожно спросил: — А у тебя?
Хилдебранд очень долго молчал, прежде чем глухо выдавить:
— Были. Двое.
Всего два слова, а сколько за ними стояло…
Эван развернулся и буквально сгреб его в охапку. Не нужно было даже спрашивать, как они умерли — ведь по сути это было совершенно неважно. Бьющаяся в агонии планета как могла мстила за свою отнятую жизнь.
— Мои родители умерли, когда был разрушен Вирент, — прошептал он вместо того, чтобы задавать вопросы. — Они работали там. Помогали жрецам и ученым. У меня, Тадеуша и еще половины группы были полевые испытания — впервые без сопровождения. Доктор Хендрик пригласил моих родителей в лабораторию — посмотреть на нас с Танком с мониторов. Там их и засыпало, когда Отступники взорвали все к чертям.
Хилд закаменел. Эван погладил его по плечам, уже жалея, что добавил к чужим переживаниям еще и свои, но Хилдебранд напрягся еще больше. А потом вдруг вырвался из его рук и, выдохнув короткое: "Прости", — молниеносно выпрыгнул в окно.
