Девушка подвела её к грязно-зеленому громоздкому автомобилю, открыла дверь и велела:
— Залезай, тебя уже заждались.
Внутри на обращённых друг к другу сиденьях тщетно грели руки трое детей. Эс-тридцать их черты казались знакомыми, а в их глазах ей чудилось, что и они её узнают, но вспомнить, кто это, и откуда она их знает, девочка, как ни силилась, не могла. Девчонка с русыми косичками вдруг удивлённо вскинула брови и открыла рот, словно порываясь сказать что-то, но тут же себя остановила. С усилием воли — это Эс-тридцать заметила — девочка закрыла рот, зажала его для верности ладошкой и отвернулась к окну, когда Эс уселась напротив неё. Эс-тридцать тоже уставилась в окно, но там была лишь чернильная тьма и её собственное блёклое отражение. Грязные спутанные волосы лезли на лицо, левая щека вспухла и краснела порезом. Прижавшись раной к холодному стеклу, Эс закрыла глаза. До того, как оказалась здесь, в относительно тёплой машине, она и не подозревала, насколько устала. Тепло разморило её, мерное тарахтение мотора заглушало всё, что её провожатая передавала водителю. Вскоре голоса и вовсе смолкли, дверь громко хлопнула, и отчаянно шатаясь на кочках и выбоинах, автомобиль увёз их прочь от лагеря.
Проснулась Эс-тридцать от того, что кто-то аккуратно тряс её за плечо. Кое-как разлепив глаза, Эс увидела: она всё ещё в машине, где кроме неё осталась только та странная девчонка с русыми косичками, она спала, точно так же привалившись к стеклу, тихо посапывая и пытаясь во сне поплотнее запахнуть пальто.
За плечо девочку тряс водитель, крупный мужчина с проседью в каштановых волосах и добрыми голубыми глазами в паутинке морщинок.
— Приехали, маленькая, — сказал он. — Вот твой дом. Вылезай.
Но девочка не спешила следовать его указаниям. Она вновь бросила взгляд на улицу за окном. Всё ещё было темно, хотя у Эс-тридцать до того затекли ноги и шея, словно она провела в одной позе несколько часов. Но темнота не была такой же плотной и непрозрачной, как в лагере: жёлтый свет фонарей вычерчивал в ночи силуэты домов и сугробов, грязную развороченную дорогу и худые деревья, сцепившиеся ветвями. На пустую и скомканную улицу выходить не хотелось, но Эс-тридцать прекрасно понимала, что её капризы никому сейчас не нужны, а девчонку с русыми косами тоже нужно куда-то отвезти, да и водитель, наверное, уже очень устал и хочет домой.
Поплотнее закутавшись в пальто и втянув голову так, чтобы поднятый воротник прикрывал кончик носа, девочка выскользнула на пронизанный холодными играми воздух. К её удивлению этот воздух, в отличие от лагерного, пахнул приятно, хотя и щипал её за высунутый из воротника нос.
