— Будь умницей и посиди здесь, — бросила она на ходу и скрылась за пологом.
Девочка честно пыталась следовать её просьбе, пока хватало сил. Но женщины не было пять минут, десять — а может, Эс-тридцать так только казалось — и ждать её становилось скучно. Девочка пошла следом за ней, желая хотя бы увидеть, что там снаружи, и далеко ли ушла женщина, но за брезентчатым пологом была лишь омерзительно пахнущая темнота. Задохнувшись, Эс спешно опустила приподнятый полог и попятилась. Что бы там ни было, выходить ей теперь совсем не хотелось.
Она принялась осматривать палатку. Два стола, смыкавшиеся прямым углом, а между ними стул, на котором она проснулась. Оба стола завалены кипами бумаг. За одним из них сидела ты женщина, за другим не было никого, а бумаги свалены неопрятной грудой. Стул был плотно придвинут.
Эс-тридцать подошла ко второму столу и, опасливо оглядываясь на полог палатки — покой его не нарушало даже дуновение ветра — дёрнула ручку верхнего ящика на себя. Он оказался не заперт. Содержимое ящика составляли туго набитые в него папки, щетинившиеся листами бумаги. Как много бумаги было в этом месте! Понимая, что если она достанет папку, обратно её будет уже не впихнуть, Эс-тридцать умерила своё любопытство и задвинула ящик. Он громко стукнул, и девчонка вновь бросила испуганный взгляд на вход. Но все словно забыли о ней и об этой палатке. На столе при ближайшем рассмотрении лежали точно такие же папки. На каждой из них был красный отпечаток большого круглого штампа с неразборчивыми буквами, листы расползались, словно эти папки не клали на стол, а отшвыривали сюда с соседнего.
Тогда Эс подошла к нему. Те же папки, но без штампов, сложенные аккуратными стопочками, сама печать, какой-то список с проставленными ручкой галочками. Не удержавшись, девочка открыла ближайшую папку. «Эс-тридцать, — значилось вверху страницы, — двенадцать лет». И три фотографии: двое взрослых незнакомых людей и она сама. Когда сделали этот снимок, Эс не помнила, она вообще не помнила, чтобы у неё были какие-нибудь фотографии.
Полог с громким шорохом поднялся, Эс-тридцать закрыла папку и отскочила от стола. В палатку вошла девушка, черты её красивого лица и елейная улыбка показались девочке знакомыми. Ей протянули пальто из грубой ткани, в котором Эс едва не утонула.
— Одевайся и пойдём, — мягко велела девушка.
Эс послушно оделась и легонько подталкиваемая девушкой вышла в ночь. Уши быстро покраснели и начали покалывать, заболела голова, пальцы на руках перестали слушаться, и девочка всерьёз начала раздумывать о том, как кто-то может жить в таком неприятном холодном месте.
