Лишь пару мгновений. Робин отодвинулась без предупреждения и так быстро, что Шинс пошатнулась. Она смотрела на подругу, уже собираясь задать вопрос…
И хоть лицо Робин было мокрым от слез, ее взгляд был тяжелым, она поджала губы.
— Я рада видеть, что ты цела, — сказала девушка почти монотонно. — Мы долго о тебе переживали.
— Робин? Я…
— Ты только прибыла, Шинс? От тебя пахнет, как от старого седла.
Так Робин сказала бы, будь она в хорошем настроении, но теперь это звучало как вынужденные вопросы.
— Робин? — снова начала Шинс. — Ты… не рада меня видеть? Я сделала что-то…
Другая женщина, что кипела в стороне, не выдержала:
— Сделала?! — Шинс вздрогнула от ее голоса и попятилась, незнакомка наступала на нее. — Как ты смеешь спрашивать такое?! Как можно спрашивать такое у нее?!
— О чем ты, безумная…?
— Фостин, — сказала в это время Робин, но женщина не услышала ее.
— Ты ее бросила! — возмущалась Фостин, ее палец злым кинжалом вонзался в грудь Шинс. — Ты была ее лучшей подругой, единственной семьей! Той, с кем было безопасно! И ты просто ушла, оставив ее с вопросами, вернешься ли ты, как она будет справляться, жива ты или мертва. Эгоистичная, бессердечная…!
Шинс видела только огонь, слышала только рев и треск этого огня. С Обера, где она познала презрение к себе и гнев Ольгуна, когда они сливались, она не ощущала ничего схожего с такой злостью. Она не думала, что способна на такое, но гнев охватил ее своими гадкими щупальцами.
Она бросилась, и рывок был быстрым и жестоким, удар нанес бы Фостин серьезную рану. Она атаковала, но Ольгун был там, и он всегда был готов спасти ее от опасности. Даже от самой себя.
Эмоции полились словно из разбитой дамбы, хлынули на ее пылающий гнев. Они выбирались из глубин ее разума, заполняли ее, призванные и направленные ее божеством.
И Шинс поняла, на кого злилась. И почему слова Фостин так ее задели.
Потому что Виддершинс давно обвиняла себя в том же.
Она не могла в тот миг остановить удар. Но они с Ольгуном смогли замедлиться, она раскрыла ладонь, и удар, что мог сломать кости, стал сильным толчком. Женщина отшатнулась к стене, чуть не упала, охнула от боли, прижав руку к груди, но ничего хуже не было.
— Ты ничего не знаешь! — закричала Шинс, кулаки дрожали. Но она заметила, как Робин неуклюже хромает к Фостин. — Ты не знаешь, что я пережила! Что видела! Что потеряла! Мне нужно было на время уйти отсюда! Я должна была…
Фостин перебила ее тихим и спокойным голосом, за которым скрывались железные шипы.
