Заметки о киевских граффити | страница 12
В. Л. Янин [Янин 1992: 28] внес существенные коррективы в прочтение надписи, восстановив начало второй строки, с учетом буквы т, хорошо видной на снимке и на прориси, но издателем почему-то проигнорированной (т[оли]къ трѣпѣщетъ дш҃ѧ), и предложив новое прочтение прозвища (а пръзъвищьми анима і астатъ).
Безусловно следует внести поправку и в прочтение окончания первой строки, следующего за прозвищами. Все исследователи [Высоцкий 1976: 58; Янин 1992: 28; Рождественская 1992: 138] дают следующую разбивку этого текста: а г҃и нь бою сѧ съмьти («А, господи, не боюсь смерти»). Это противоречит устойчивой христианской формуле подчеркивания страха перед смертным часом и Страшным судом (ср. начальные слова поучения Кирилла Александрийского о исходе души от тела и втором пришествии Христа: «Боюся смерти, яко горька ми есть, боюся геены, зане бесконечна есть…» [Строев 1846: 546, №442]. По всей вероятности а в начале этого отрывка не союз, а недописанное азъ (ср. ошибочное написание съмьти); ошибку в данном случае могло спровоцировать само название буквы. Далее следует одно, а не два слова: ги҃нь; формы «господь» и «господин» можно рассматривать как взаимозаменяемые (хотя в словарях отмечается только «господь» в значении «господин» [Срезневский 1: 565; Словарь 2: 367], но можно указать прилагательное «господиньскыи» в значении «господский» [Словарь 2: 367]). Замена Е—Ь наблюдается в записи и помимо этого случая. Итак, наиболее вероятное прочтение фрагмента: а(зъ) ги҃нь бою сѧ съмь(р)ти («я, Господи, боюсь смерти»).
№168. XII в. [Высоцкий 1976: 74—75, табл. LXIX, 1, LXX, 1]. Чтение С. А. Высоцкого: се азъ гр[ѣ]шьныи о[тро]ць // ст҃о козма [и] дам[и]ѧн[ъ] ионо а // іс чрьнигова то пшье ам[инъ]. Перевод («Это я, грешный отрокъ(?) Иона из Чернигова это пишет. Аминь») со следующим комментарием: «Иона, отрок из Чернигова, обращается к святым Кузьме и Демьяну, которые некогда были изображены в западной галерее».
Интерпретация этой достаточно плохо сохранившейся надписи весьма спорна, особенно объяснение формы «отроць» диалектными особенностями Черниговской земли. По всей видимости, последнее слово в первой строке не «отроць», а с<тарь>ць. В окончании второй строки между ѧ в слове дамиѧнъ и последней а буквы на снимке не отождествляются. В последней строке после названия города читается, по всей вероятности, не то пшье а[минъ], а пришьдъ. Перевод загадочного то пшье как «это пишет», разумеется, абсолютно произволен.