А теперь я прямо весь взмок от пота. Такое ощущение, что мой член вырвется из моих штанов на свободу, если станет еще хоть немного жестче.
— Николь. Я знаю, тебе пришлось многое пережить. Я лишь хочу, чтобы ты знала, что мы можем подождать, пока ты не будешь готова…
И тут мой голос застревает в горле, потому что она кладет мою ладонь на одну из этих ее пышных, восхитительных грудей и смотрит на меня снизу вверх своими огромными глазами. В этот миг на ее лице нет и намека на дразнящую улыбку. Она совершенно серьезна и снова тянется вверх, ко мне.
— Я бы тебя сейчас поцеловала, но не думаю, что смогу дотянуться настолько высоко.
Я слишком поглощен ощущением ее груди в моей руке. Твердый маленький кончик щекочет мою ладонь, напрашиваясь на то, чтобы я потер его. Чтобы погладил его и почувствовал, как он напрягается, и посмотрел на ее реакцию. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что она говорит.
— Поцеловала…?
Николь кивает головой.
— Это человеческий обычай. Прикладываешься губами ко рту. Ну, немногим раньше я прикладывалась губами к твоему лицу, однако так получится более интенсивно, лучше, — на ее лице снова появляется улыбка. — Хочешь попробовать? Или нам следует соблюдать законы гигиены, как это делается у вас на родной планете? Леандра прочитала мне лекцию о пластиковой оболочке и необходимости предохранения до тех пор, пока мы не будем полностью готовы к тому, чтобы завести ребенка. О покрытии моего тела, чтобы защититься от микробов, но люди к этому не так относятся, — она прикусывает губу и рукой скользит вниз от моего подбородка к моей груди. — И я хочу прикоснуться к тебе. Всему тебе. Неужели это так неправильно?
Если это и неправильно, я хочу всегда это неправильное разделять вместе с ней. Я испускаю низкий гортанный стон и, схватив ее под ноги и спину, поднимаю девушку на руки и несу в спальню.
— На хрен эту пластиковую оболочку, — говорю я ей, ненавидя саму мысль о том, чтобы использовать презерватив для защиты моей кожи. Я хочу ласкать все ее тело, как она предлагает. — Перспектива, что ты носишь под сердцем моего ребенка, наполняет меня счастьем.
Ее глаза начинают светиться от счастья, и она обнимает меня за шею.
— Правда?
— Нет ничего, чего бы мне хотелось сильнее,… если ты сама готова к этому.
— Будь это кто-то другой, я бы сказала, что не уверена. Но с тобой… — она испускает вздох и протягивает руку, чтобы гладить меня по щеке, пока я кладу Николь на постель. — Но с тобой я хочу всего.
