Между тем Дарий Глебович и Гордей увлеклись прогулкой по Багдаду и не заметили, как задержались до темноты. Вдруг почувствовав тревогу, они резко повернули назад и заспешили домой.
— Она как-то внезапно настала, — едва поспевая за отцом, жаловался Гордей. — Словно с неба упала. Да еще такая непроглядная, что и фонари не помогают.
— Такова особенность южных широт, мой милый. Тут ночь наступает резко, —успокаивал сына Дарий Глебович: — Ничего, нам осталось пройти всего два квартала.
Но не успели они дойти до защищенного места, ибо поздно почувствовали опасность, уже давно следовавшую за ними.
Обиднее всего было, что багдадские налетчики напали на них буквально за углом дома Бар-Азиза, где до полной безопасности путешественникам оставалось рукой подать. Видимо, негодяи давно заприметили иностранцев и наблюдали за ними, прикидывая шансы на то, чтобы успешно поживиться. Поняв, что эти люди приехали из Европы, преследователи предположили, что при них окажутся большие ценности. Известно ведь, что иначе, как носить с собой, им тут деть их некуда. Но реальность обманула подлые надежды преступников, ибо свои сокровища Дарий Глебович оставил там, где остановился, — просто среди вещей, в поклажах, которые остался охранять верный Василий Григорьевич, заодно с тем выздоравливающий от дорожных потрясений.
Обнаружив просчет, не найдя у путешественников никаких денег и драгоценностей, налетчики просто взбесились — целый вечер у них даром пропал, а они так надеялись на удачу. От ярости грабители безжалостно избили несчастных, нанесли им увечья и ножевые ранения, после чего скрылись.
На разбитой, грубо уложенной брусчатке с неровной поверхностью, среди рассыпанного по ней дневного мусора, камней, бумаг и осколков стекла, остались лежать два распластанных беспомощных человека.
Истекающий кровью Дарий Глебович, как ему показалось, только теперь понял, что означали все случившиеся с ними в последнее время странности.
— Были... знаки судьбы, — относительно внятно сказал он слабеющим голосом, поднимая голову и ища глазами сына.
— Что, отец? — придвинулся к нему тот, прикрывая ладонями кровоточащие раны и травмы.
— Умираю, — вместо ответа прошептал Дарий Глебович. — Побудь. И... к Раману.
— Я не брошу тебя, отец.
— Новость о Грибоедове — подсказка, — тихо шептал Дарий Глебович. — Словно обо мне говорилось... Видишь, со мной то же повторилось... Следовало нам вернуться...
— Как можно было понять, что это подсказка?
