Презирая дымы и грозы - Любовь Борисовна Овсянникова

Война отступила не сразу…

Немцы никак не хотели выпускать из когтей захваченные земли. Они вывезли с них все, съели все, разорили все, что могли. Перечислить все сделанные ими опустошения невозможно. Если даже рабочие руки вывезли, так о чем еще говорить… Их теснили наши войска, а они еще и еще находили, за что зацепиться и что утащить в свое логово.

Но вот фронт приблизился к Славгороду настолько близко, что им пришлось отодвигаться от него, увозя свои тыловые манатки обозами. И тут они опять пустили по домам загонщиков — решили добраться до мужчин, которые по разным причинам избежали мартовского расстрела. Ничего не подозревающие, полагающие, что взаимопонимание с оккупационной властью достигнуто, эти мужчины легко попали под дула автоматов — их забрали с мест, где они обязаны были работать. Арестованных, среди которых опять оказался Борис Павлович, закрыли в кутузку, объявив, что волноваться не надо, что их не расстреляют, а заберут с собой в Германию. Родных, которые к вечеру узнали о новой беде и пришли покормить задержанных, к ним не допустили.

Мужчины, неожиданно снова оказавшиеся то ли в плену, то ли под арестом, понимали, что на самом деле у немцев просто некому их расстрелять на месте, а то бы они не задержались с этим.

Борис Павлович по этому поводу рассказывал: «Когда немцы окончательно отступали, то руководствовались приказом Гитлера: “Оставляйте после себя лунную поверхность, за последствия я сам отвечу”. И они убивали население и сжигали села. Этим занимались не передовые части, а карательные отряды, где в основном были не немцы, а калмыки, власовцы и разные другие запроданцы, предатели». Рассказы Бориса Павловича о войне превратились в генетическую память его семьи, сейчас без них эту книгу нельзя было бы написать.

Так вот тогда вызывать карателей немцы уже не успевали, а допустить, чтобы кто-то ушел от них живым, тем более пополнил ряды наступающей Красной Армии, не хотели.

То, что по дороге немцы все равно постараются их истребить, задержанные понимали без сомнений, поэтому с первых мгновений единодушно решили, что надо либо всевозможными ухищрениями тормозить продвижение обоза на запад и поджидать приближения фронта, либо бежать навстречу своим