Он хотел сказать об этом вслух, но тут из-под орешника выскочил заяц и, прижав ушки к спине, понесся по взгорку прямо на виду у путников, удаляясь от дороги. Бывалые их спутники, ехавшие на других повозках, оживились, но не больше. А Гордей вскочил и замахал руками от неожиданности, словно бурно радовался неожиданно встреченному родному существу.
Скоро после этого закончился Большой Почтовый Тракт, называемый Черкасским. Была оставлена позади равнинная часть пути, составившая приблизительно его треть. Дальше пошли полудикие кавказские предгорья. Путники в очередной раз сменили деревянные оси и колеса телег, обновили их смазку и повернули на Военно-грузинскую дорогу.
Движение тут было сколь оживленным, столь же и опасным. Чтобы поспевать за основным потоком повозок, им пришлось пересесть на лошадей, нанимая и меняя их в ямах по дороге. Эти крепкие горные лошади, некрупные по сравнению со степными скакунами, запряженные четверками, с легкостью брали самые крутые горные подъемы. Они делали это усердно и старательно, вместе с тем грациозно, даже с какой-то лихостью, так что от наблюдения за ними дух заливало благодарностью и восхищением. Возникало невольное стремление их жалеть и им помогать, чтобы продвигаться вперед единым порывом, сообща.
Кстати, в конце тракта произошло еще одно изменение — тут стояли более мелкие обозы, желающие присоединиться к ним и тем самым усилить свою безопасность. Так что в общем перед отправкой в горы собрался товарный караван из без малого сотни повозок. Дабы сэкономить деньги на отдельной для себя охране, караван подождал государевы почтовые кареты и дальше поехал в их хвосте. Теперь за ними следовал настоящий конвой из казаков и пехотных солдат с боевым вооружением, как и говорил в свое время Соломон Нестерович Конт, кажущийся теперь нереальным, когда-то обозначившимся персонажем снов. По сути конвой должен был ехать непосредственно за почтой, но интересы примкнувших путников тоже учитывались. Ну... поелику присоединившаяся часть охраняемого объекта оказалась больше государевой почты, к тому же платежеспособной, то интерес конвоя, конечно, тоже был взаимно учтен...
Пока путешественники ехали Кавказским предгорьем, Гордей все поглядывал на стада волов, бегающие вдоль дороги, и вздыхал — что ни говори, а езда на воловьей тяге была более мягкой, чем на конской. И он никак не мог понять, почему им пришлось отказаться от волов. Но что делать — за пределами Черкасского тракта не было организованного их использования. А без смены тягла до места не доедешь, вот и пришлось от волов отказаться.
